Китайская пейзажная лирика III-XIV вв.

Дуновенья вечерние не

жны,прогоняют весну
соловьиные всхлипы.
Выпив браги из слив,
мы свалились в канаву,
ждут нас в доме
на свитках прелестные лики.
Как стихи безмятежны!..

ПЯТАЯ ЛУНА

Улыбается мальва,
смеется гранат:
декламирует сяньшэн поэму «Лисао»[284]

,хмельной.
Наблюдаю,
как ласточки строят гнездо под стрехой.
Чу, призывные гонги —
«Излом орхидей»[285] за рекой!
Дружно лодки спешат.

ШЕСТАЯ ЛУНА

Небо — ширь,
зал — нефрит,
кубок — лед!
Так
от чань не беги[286]

,как бегут духоты.
Был у нас уговор:
чуть раскроется лотос,
захмелеем вдвоем
мы со старцем святым
во дворце без забот.

СЕДЬМАЯ ЛУНА

Позлащенный платан облетит...
В одиночестве
чудной любуюсь луной,
и с экрана луны
юный лик неотрывно глядит...
К двум далеким звездам,
разделенным
Небесной рекой,
нет, увы, мне пути[287]

.

ВОСЬМАЯ ЛУНА

Пуст дырявый сосуд для вина.
Как посланец Чан Э,
дух коричный летит[288]

,небо чисто,
и башня осенней луной пронзена —
нестерпима краса,
что когда-то
цзянчжоуским Юем была создана.

ДЕВЯТАЯ ЛУНА

Помню лодку на хладной реке,
хризантемы
и парус под самым окном.
Это словно следы
на покинутой сцене.
Обещал
из Дайьяна[289]

прислать человека с письмом.И живу я в тоске!

ДЕСЯТАЯ ЛУНА

Сюань Мин[290]

нас весною поманит —и ударит морозцем по нежным бутонам!
Снова
снежные тучи нависнут над домом.
Но согреюсь
под пологом девы парчовым —
и на рифмы потянет.

ОДИННАДЦАТАЯ ЛУНА

Вы когда-то меня полюбили,
в моем склепе,
владыка,
весной навещали.
Не открыли души —
одаряли вещами.
Отзвучали те песни,
что нас услаждали...
Вы игрушку забыли.

ДВЕНАДЦАТАЯ ЛУНА

Пробирает мороз,
дует северный ветр,
наше страдное лето
еще далеко,
под снегами
цветам мэйхуа нелегко.
Но подбавь-ка, Владыка Востока,
немного снежку —
урожай будет щедр!

* * *

В чайник
вина нацедил,
свеженькой рыбки купил
и на просторе
любуюсь на дальние тучи и горы.
Здесь и родятся стихи —
на ветру, под луной...
Мысли мои
от рождения слишком легки,
быть мне чиновником не с руки.
Уйду-ка домой!

У РЕКИ СЮНЬЯН [291]

Проводила гостей до реки,
уже осень,
вода холодна.
Где-то плачет пипа[292]

,обнажая сердечные раны, —
Сянжу слышит, конечно,
и грустью душа смущена...
Посветлела луна,
я уже не хмельна,
да и гости не пьяны.

КУМИРНЯ НА ГОРЕ УШАНЬ

Вечером
дождик встречай,
тучку с зарей провожай.
Только и дождик, и тучка
покинут тебя без следа... —
Так нам поведал Сянван[293]
этот сон,
что его посетил на Янтай[294]

.Тучка истает —
ты снова один,
дождик иссякнет —
и снова один.
Тяжко
нависли двенадцать вершин.

ОСЕНЬ