Клич войны

Была только одна проблема. Как ни старались немецкие агенты, приставленные к этому делу, они не могли установить следующее звено в цепи: от посредника до Герхарда. Каким-то образом письма тайно ввозились в Рейх и вывозились из него таким образом, что цепь не была видна. И тогда Конрад задумался о другом конце этой цепи. Кто-то в Германии должен стать последним связующим звеном с Герхардом, как эта Пенелопа Кортни стала с сукой Герхарда.

Другой человек, чей характер был сформирован совсем не так, как у Конрада, и который не жил в системе, подобной нацизму, мог бы поколебаться, прежде чем прийти к такому выводу. И тогда они почувствовали бы гораздо меньше желания, чем он, ввести вторую программу перехвата почты, чтобы доказать, что их догадка была верна. Но Конрад не был таким человеком. У него было предчувствие, он действовал в соответствии с ним, и оно подтвердилось. Затем он обнаружил, что первый человек, которого он обнаружил, тот, кто действовал с нейтральной территории, был вовлечен в много-конфессиональную организацию. Его цель состояла в оказании помощи и переселении семей, в частности детей, которые пострадали в результате различных нацистских политических действий, и одним из его других ведущих членов был католический священник. И с этим открытием последнее звено в цепи встало на свои места.

Паутина Конрада была сплетена. Герхард оказался в ловушке, хотя и не знал об этом. Но тут возникла неожиданная проблема.

‘Я действительно не думаю, что было бы разумно арестовывать вашего брата, - сказал Гейдрих однажды вечером в конце августа, когда Конрад представил ему свои выводы. - Он заслуженный боец-ас, в настоящее время участвует в боевых операциях. Если бы мы схватили его, шум поднялся бы до самого верха. Тогда у нас был бы рейхсмаршал Геринг, сражающийся с рейхсфюрером Гиммлером из-за человека, чье преступление состоит в том, что он трахал не ту женщину. Рано или поздно они оба зададутся вопросом, Какого черта они беспокоятся, и тогда они оба направят свой огонь на меня. В этот момент, поверьте мне, я бы отступил в сторону и позволил всей тяжести их совместной ярости обрушиться на вас.

‘Мне очень жаль, Конрад, но эта твоя маленькая семейная вражда не стоит тех неприятностей, которые она может вызвать. Нам предстоит выиграть войну - войну против международного еврейского заговора. Мы добьемся полной победы только тогда, когда сотрем всю расу с лица земли. Сосредоточьтесь на этой задаче, а не на сексуальной жизни вашего брата.’

- Да, сэр, - ответил Конрад, но про себя подумал: "Вот что вы сейчас говорите. Но если я найду хоть одно слово в одном письме, которое выдаст хоть малейшую крупицу секретной военной информации, я изменю Ваше мнение, а также мнение Гиммлера и Геринга.

И тут завыли сирены воздушной тревоги. Гейдрих, как всегда, сидел за своим столом с ледяным спокойствием. Конрад чувствовал себя так же невозмутимо. Должно быть, это какая-то тренировочная тренировка. Сам Геринг заверил немецкий народ, что ни один британский бомбардировщик никогда не сможет достичь Рура, расположенного на западной окраине Рейха, ближе всего к Англии. Берлин находился в пятистах километрах к востоку от Рура, а значит, гораздо дальше от Британских островов. Тревожиться было не о чем.

Затем на столе Гейдриха зазвонил телефон. Конрад не мог расслышать, что говорит человек на другом конце провода, но тон его был явно взволнованным. Гейдрих слушал спокойно, не более чем изредка: "Вы уверены?" и ‘"Понятно." - Наконец он сказал: "Хорошо, я сообщу об этом своим сотрудникам. Потом положил трубку и посмотрел на Конрада. - Похоже, я неправильно оценил ситуацию – это не просто тренировка. Примерно пятьдесят бомбардировщиков ВВС находятся на курсе, который доставит их прямо в Берлин. Ожидается, что они будут над городом в течение ближайших десяти минут. Похоже, что нас атакуют.’

В ту ночь над городом висела тяжелая туча. Британские бомбардировщики не смогли найти дорогу к центру города. Два человека получили легкие ранения, когда бомба упала рядом с деревянным летним домиком в саду их дома в Розентале, пригороде к северу от города. Остальные бомбы упали на сельхозугодья, не причинив вреда сельхозугодьям и домашнему скоту, а не зданиям и людям. По городу ходила шутка: "англичане не могут победить нас в бою. Так что теперь они пытаются уморить нас голодом.’

Но фюрера это не позабавило. Геринг был глубоко смущен. Необходимо было отомстить британским городам и Лондону в частности, и каждый пилот Люфтваффе должен был помочь в этой кампании. Если когда-либо и была надежда убедить кого-то убрать аса-истребителя с линии фронта, то это время прошло.

Так что теперь Конрад должен был найти другой способ уничтожить своего брата.