Клич войны

Спокойно, ребята. Глаза открыты, полная концентрация. Томми скоро поздоровается ... - в наушнике Герхарда фон Меербаха затрещал голос капитана его эскадрильи Дитера Рольфа. В пяти тысячах метров под ними серебряной лентой бежала река Темза, сверкая в лучах послеполуденного солнца, прямо в сердце Лондона. Герхард, как всегда, старался не думать о Шафран. Незадолго до начала войны она написала ему, что отец хочет, чтобы она вернулась домой. Он предположил, что она имеет в виду возвращение в Африку. Но, возможно, он ошибался. А может быть, она не смогла туда добраться и застряла в Англии на время войны. Герхард все еще полагал, что Англия в конце концов падет так же, как пали Польша, Франция, Нидерланды, Дания и Норвегия. Бывали моменты, когда он лежал в своей постели и представлял себе, как он, победитель, снова находит Шафран и ... что тогда?

Она была бы предательницей в глазах своего народа, если бы связалась с одним из его оккупантов.

Герхарду была невыносима мысль, что он никогда больше не будет держать ее в своих объятиях, никогда не ляжет с ней и не займется любовью. Он думал о запахе ее волос, о звуках ее смеха и стонах, когда они занимались любовью; о свете, который мерцал глубоко в сапфировых озерах ее глаз; о том, как она выгибала спину, когда он входил в нее; о ощущении ее грудей, когда его руки обхватывали их; о линии ее бедер, о выпуклости ягодиц и о том, как она опускалась на тонкую талию; о горячем, влажном прикосновении ее киски вокруг него и о том, как он целовал ее. …

Хватит, приятель! Сосредоточься на своей работе!

Между "Мессершмиттами" и рекой в идеальном строю на малой высоте летели пятьдесят бомбардировщиков "Дорнье-17", их пилоты не обращали внимания на отвлекающие маневры зенитных батарей, снаряды которых уже взрывались в воздухе, как черные помпоны, и неумолимо приближались к цели.

Это было нетрудно заметить. Впереди над лондонскими доками поднимался дым. Маршрут вверх по Темзе стал настолько привычным, что "109-й" Герхарда практически мог бы долететь туда и без его помощи, но он сомневался в смене стратегии. Первоначальная политика нападения на аэродромы истребительного командования Королевских ВВС работала отлично. Королевские ВВС теряли так много самолетов в воздухе и на земле, что он не мог поверить, что они могут заменить их. Что еще более важно, их опытных пилотов убивали и заменяли новичками, которые едва научились управлять учебным самолетом, не говоря уже о выживании в воздушных боях с закаленными ветеранами. Правда, Королевские ВВС теперь использовали "Спитфайры" и "Харрикейны", не уступавшие немецким "109-м", но даже в этом случае ребята из истребительного крыла Люфтваффе чувствовали уверенность в победе.

Но потом эта проклятая бомба упала на Берлин: одна бомба в проклятом летнем доме. И вдруг все изменилось. Конечно, это было хорошо для немецкого народа, чтобы увидеть кадры кинохроники Лондона в огне. Но это было также хорошо для Королевских ВВС. У них было время перегруппироваться, заполнить воронки от бомб на взлетных полосах, отремонтировать самолеты и дать пилотам больше тренировок и отдыха. Даже за последние две-три недели стало возможным заметить разницу. Англичане снова были в боевой форме, и они пригласили на помощь нескольких друзей, эскадрилью польских летчиков, всех ветеранов вторжения, и все они были готовы сделать все, чтобы отомстить ненавистным немцам.

Так что теперь Герхард вошел в ритм, который должен был поддерживать любой летчик-истребитель, желающий остаться в живых: его глаза постоянно бегали по небу в поисках вражеских самолетов, которые, как он знал, должны были быть уже в пути. Но откуда они взялись? Истребительные эскадрильи с обеих сторон играли в прятки, используя рассеянные облака в качестве укрытия, но также зная, что пока их не видно, они тоже не могут видеть: в конце концов они должны были выйти на солнце. И как раз в тот момент, когда Герхард, возглавлявший полет на четырех самолетах, вынырнул из облаков, в наушниках раздался другой голос: - Враг на шесть часов, ниже! "Харрикейны"! Похоже, что одна эскадрилья идет из города, направляясь прямо на бомбардировщики.’

‘Я их вижу! - Ответил Герхард, потому что "Харрикейны" ясно вырисовывались черными силуэтами на фоне ослепительной реки. "109-е" рванули прочь, один полет за другим в идеальной последовательности, рожденной бесконечным повторением, и вскоре настала очередь Герхарда, когда он накренился вправо, а затем нырнул на полной скорости, достигнув почти шестисот километров в час, когда он мчался к ураганам внизу. Рев воздуха в кабине почти заглушил двигатель, а цифры на высотомере вращались так же быстро, как фрукты на игровом автомате, не в силах угнаться за скоростью его спуска.