Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

– Вы удовлетворены? – спросил у Гривейна Трупные Пятна.

– Совершенно, – ответил Гривейн.

– И наша сделка остается в силе?

– Разумеется, – кивнул Гривейн. Он прочитал еще страницу. – С вами приятно работать. Он весь ваш.

Гривейн повернулся, продолжая отбивать медленный ритм, и зомби, шаркая, потянулись за ним.

– Ну что, Дрезден, – произнес Трупные Пятна, как только они ушли. Голос его сделался сочнее – ни дать ни взять довольный кот. – Я правильно понял, ты сказал, что узнал меня?

Я молча смотрел на него.

– Позволь мне освежить твою память, – сказал он, снимая с плеча солдатский вещмешок оливкового цвета и опуская его на пол.

Потом неловко, одной рукой, развязал его.

И достал из него бейсбольную биту.

О господи! Я попытался пошевелиться и не смог. Чертовы железяки на запястьях не пускали меня.

– Вы, – сказал я. – Вы разбили мою машину.

– Мм. Примерно как ты разбил мои лодыжки. Колени. Запястья и локти. Точно такой же бейсбольной битой. Пока я лежал, беспомощный, на полу.

Квинт Кассий, Человек-Змея, заклинатель, насылающий змей, и бывший рыцарь Ордена Темного Динария, улыбался мне, глядя на меня сверху вниз. Потом пригнулся ко мне, стоя на коленях, – слишком близко, чтобы я испытывал удовольствие от такой близости, – и прошептал мне нежно, как возлюбленной:

– Я долго мечтал об этой ночи, малыш.

Его голос напоминал мурлыканье. Он осторожно, почти нежно погладил мою щеку бейсбольной битой:

– В мои времена мы говорили, что месть сладка. Однако времена меняются. Как это говорится у вас? Сука-расплата?

Глава 37

Я смотрел на древнего старика, которого называл про себя Трупными Пятнами, и за этой складчатой кожей, за всеми его морщинами, за всклокоченными седыми волосами видел человека, не так давно еще входившего в Орден Темного Динария.

– Как? – спросил я его. – Как ты нашел меня?

– Я не искал, – усмехнулся он. – Найти квартиру коронера проще простого. Я снял пару волосков с его расчески. Ты так старался укрыть его своим заботливым крылышком… не так уж и трудно было отслеживать его – и тебя… после того как мы уничтожили твои обереги, конечно.

– А-а-а, – протянул я.

Мой голос слегка дрожал.

– Что, малыш, страшно? – вкрадчиво прошептал Кассий.

– В списке страшил, с которыми я имел дело сегодня, ты где-то в пятом десятке.

Глаза его как-то разом похолодели.

– Да ты не переживай, – успокоил я его. – Это не так страшно, как кажется.

Он медленно встал, продолжая смотреть на меня сверху вниз. Пальцы его правой руки на рукоятке биты побелели. Ненависть – слепая, безрассудная – сжигала его изнутри. При первой нашей встрече два года назад Кассия уже нельзя было назвать уравновешенным. Судя по его нынешнему виду, он готовился баллотироваться на пост президента Всемирной Ассоциации Психов.

Я знал, что Кассий – убийца каких мало. Пятнадцать или шестнадцать столетий он провел в связке с Падшим ангелом, действуя рука об руку с главой Ордена. Я не сомневался в том, что он лично убрал не одну сотню врагов, причинивших ему гораздо меньше вреда, чем я.

Он убьет меня. Стоит ему завестись чуть сильнее, и он размозжит мне голову этой битой, вереща при этом как резаный.

При одной мысли об этом я вздрогнул и попробовал накопить хоть немного магии, чтобы прикрыться от удара, а то и врезать ему. Но стоило мне напрячься, как наручники на моих запястьях вдруг ожили, сжались, и в руки мои впились десятки острых шипов, словно я угодил ими в розовый куст. Я задохнулся от боли и на секунду крепко зажмурился, чтобы не закричать.

Кассий ласково улыбнулся мне:

– Не стоит и стараться. Мы уже не первое столетие пользуемся такими, когда имеем дело с чародеями и ведьмами. Никодимус разработал их сам.

– А-а-а… ох.

Я дернулся снова, но проклятые наручники почти не давали мне пошевелиться, и я никак не мог ослабить боль от шипов.

Кассий, сияя, наблюдал за моими мучениями. Он стоял и явно получал огромное удовольствие от моей боли и беспомощности.

Давний образ мелькнул в моей памяти: исполненный отваги и веры старик, добровольно отдавший себя в руки Ордену в обмен на мою свободу. Широ умер от самых чудовищных истязаний, какие только можно представить… нет, я и представить таких не мог, – и в тех пытках тогда принимал участие Кассий. Я закрыл глаза. Я знал, что ему нужно. Ему хотелось причинять мне боль. Ему хотелось посмотреть, много ли боли я вынесу, прежде чем умру. И я никак не мог помешать этому.

Если только…

Я подумал о том, что Широ говорил мне тогда про веру. Для старика она представляла собой теологическую и моральную истину, на которой он строил жизнь. Мне недоставало такой же веры, но я видел, как конфликтуют силы света и тьмы, как уравновешивается дисбаланс. Кассий служил едва ли не самым темным силам планеты. Широ сказал бы, что ничего из того, что делал этот приспешник Никодимуса, не помешало бы уравновешивающей силе света – такой, как Широ и его братья-Рыцари, – встать на его пути. По опыту своему я знал, что в случаях, когда объявляется что-либо по-настоящему чудовищное, один из Рыцарей да покажется.

Может, один появится и сейчас, чтобы помешать Кассию.