Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

Адские погремушки. Если и есть надежда, то чертовски хрупкая.

Однако технически это было возможно. И потом, ни на что другое надеяться все равно не приходилось.

Я почти рассмеялся. Чтобы пережить встречу с этим психом, я нуждался в чем-то, чего у меня никогда не имелось в достатке: в вере. Вере в то, что вмешается какой-нибудь новый фактор. Опять-таки ничего другого у меня не оставалось.

Правда, это не означало, что я не мог попытаться помочь этому вмешательству. Чем дольше я буду продолжать дышать, тем больше вероятность, что на сцену выйдет новый персонаж – возможно, даже такой, который сможет помочь мне. Вероятно, даже кто-нибудь вроде моего друга Майкла.

Нужно заставить Кассия говорить.

– Что это с тобой случилось? – поинтересовался я, открывая глаза. Я читал где-то, что люди любят поговорить о себе. – В последний раз, когда я тебя видел, ты тянул лет на сорок.

Несколько секунд Кассий пристально и молча смотрел на меня, потом оперся битой о пол.

– Это все ты с твоими дружками, отнявшие у меня монету, – ответил он надтреснутым голосом. – Пока монета оставалась со мной, Салуриэль не позволяла времени разрушать мое тело. Теперь природа берет свое – с процентами. – Он помахал в воздухе правой рукой – сморщенной, пятнистой, исковерканной тем, что смахивало на застарелый артрит. – Если так пойдет и дальше, жить мне осталось не больше года.

– Почему? – удивился я. – Что, твой новый демон не остановил для тебя часы?

Он сощурил свои ледяные, рыскающие глаза.

– Я больше не динарианец, – произнес он очень тихо, очень мягко. – Когда я вышел наконец из больницы и вернулся к Никодимусу, у него не нашлось для меня свободной монеты. – В глазах его полыхнул безумный огонь. – Видишь ли, он отдал ее тебе.

Я поперхнулся:

– Так вот что ты искал у меня дома. Динарий.

– Будь на то моя воля, я бы предпочел не Ласкиэль, но и она лучше, чем ничего.

– Угу. Так где сейчас Никодимус? Я так понимаю, он тебе помогает?

Глаза Кассия почти совсем закрылись.

– Никодимус меня уволил. Он сказал, что если я такой дурак, что не сумел сохранить свою монету, то вполне заслуживаю того, что со мной свершилось.

– Надо же, каков!

Кассий пожал плечами:

– Он человек властный, не терпит дураков. Когда ты умрешь и монета Ласкиэли станет моей, он примет меня обратно.

– Не слишком ли ты в этом уверен? – заметил я.

– А что, есть причина, по которой это не так? – Он с усилием повернулся к своему вещмешку. – Тебе стоит упростить дело для нас обоих. Я желаю сделать тебе предложение. Отдай мне монету сейчас же, и я обеспечу тебе быструю смерть.

– У меня нет монеты, – сказал я ему.

Он сипло рассмеялся.

– Есть немало мест, в которых ее можно спрятать, – сообщил он. – Если ты хранишь ее на себе, чуть больше боли – и ты сам выронишь ее.

Он достал из мешка небольшой лобзик и положил его на пол.

– Я знал как-то человека, который проглотил свой динарий и сделал бы это еще раз, если бы тот вышел ненароком.

– Фу, – произнес я.

Следом за лобзиком Кассий вынул из мешка плоскоголовую отвертку и положил ее рядом с лобзиком.

– Знал я и другого, который взрезал себе живот и положил монету в брюшную полость.

Он вынул из мешка зловещего вида нож с крючковатым лезвием для резки линолеума и задумчиво подержал его в руке.

– Скажи мне, и я просто перережу тебе горло.

– А если не скажу? – спросил я.

Он срезал ножом заусенец на желтоватом ногте.

– Что ж, отправлюсь на поиски сокровища.

Я изучал Кассия с минуту, затем сказал:

– У меня ее с собой нет. Это правда. Я связал Ласкиэль заклятием и зарыл монету.

Он выругался и схватил меня за левую кисть. Сорвав с нее перчатку, он вывернул мне руку, чтобы показать мою изуродованную ожогом ладонь, на которой розовел клочок здоровой кожи в форме символа Ласкиэли.

– Она у тебя! – прохрипел он. – И она моя!

Я сделал глубокий вдох и попытался следовать единственному уместному в сложившейся ситуации правилу настоящего оптимиста: думать позитивно.

Черт, чем круче он будет меня пытать, тем быстрее узнает правду. Конечно, я предпочел бы убедить Кассия каким-нибудь другим способом, но опять же он изрядно ограничил мой выбор.

– Я говорю тебе правду, – повторил я. – И потом, ты бы не сделал этого быстро, даже если бы я отдал ее тебе.

Он улыбнулся. Добрая у него вышла такая улыбочка, дедовская.

– Возможно, – согласился он.

Кассий снова полез в свой вещмешок и достал из него трехфутовый отрезок тяжелой цепи, какой блокируют от угона мотоциклы. Держа ее одной рукой, другой он передвинул мои запястья, подняв их так, чтобы руки оказались у меня над головой.

– В любом случае победитель-то я.

У меня не хватило силы опустить руки – чертовы наручники превратили меня в беспомощного котенка.

– Отдай мне монету, – ласково произнес Кассий.

И с силой лягнул меня в ребра.

Удар вышиб из меня дух. Больно было просто адски, но я все-таки ухитрился выдавить из себя несколько слов:

– У меня ее нет.

– Отдай мне монету, – повторил он.