Крови и зрелищ!

Громкое, злое рычание нарушило тишину лагеря и, казалось, эхом отдалось от земли. Лошади заржали, верблюды затрубили, почувствовав опасность от близости любителей свежего мяса.

– Спасибо за предупреждение. Сюда, Ферн.

Фрайни последовала за Дульчи, аккуратно перешагивая канаты с крюками. Почувствовался сильный запах готовящейся еды. Кто-то жарил и парил – готовили ланч.

– Привет, мистер Шекспир, – сказала Дульчи. – Кусочек бекона очень подойдет к вашей стряпне. Массивный мужчина среднего роста с раскрашенным лицом посмотрел на них, оторвавшись от небольшого котелка над огнем. Черты лица его не были видны из-за грима, но серые глаза были прекрасны, и под маской светилась улыбка.

– Дульчи, не груби старшим. Рад тебя видеть. Хочешь картошки с капустой? – в его шоколадно-карамельном голосе слышался легкий акцент. – Почти готово.

– Нет, спасибо. Я показываю все новенькой. Это наша новая наездница, зовут Ферн. А это мистер Маттиас Шекспир. Он и его брат – наши главные клоуны.

– Джо Джо и Тобби. Музыкальное помешательство, – сказал мужчина, взяв Фрайни за руку свободной рукой, не участвовавшей в помешивании содержимого котелка. – Это я и мой брат Тобби. Добро пожаловать в цирк! Тобби, иди познакомься с новой наездницей.

Послышался приглушенный голос спускающегося из фургона Тобби, и затем появился он сам. Взъерошенный – вероятно, его прервали – один глаз обведен белым контуром, а второй ждал своей очереди.

– Кончай с этим гримом, – сказал Маттиас, – познакомься с Ферн.

Маттиас посмотрел на Фрайни с интересом. Казалось, ему захотелось, чтобы у этого знакомства было продолжение. Но брат отвлек его внимание на себя.

– Не очень-то мне нравится этот грим, он суховат и собирается комками. Не думаю, что мне хочется завтракать, Мэтт. Привет, Дульчи. – В голосе Тобби звучала грусть и безысходность. На Фрайни он не обратил внимания.

– Ну Тобби! Одну только ложечку. Должен же ты что-то поесть. Это бабл и сквик[4], – проговорил Маттиас с тревогой.

– Опять? – запричитал Тобби. Он плюхнулся на парусиновый стул и закрыл голову руками. Маттиас погладил Тобби по плечу, и тот поднял глаза. Трудно было разглядеть черты его лица под толстым слоем грима, но уголки его рта опустились, заняв положение, противоположное нарисованной на его лице улыбке.

– Не грусти, Тобби! Попробуй хоть кусочек. Ты должен восстанавливать силы. Дай я положу тебе немного на тарелку, и тогда я смогу смыть краску с лица. Впрочем, ты прав насчет новой краски. Наверно лучше вернуться нам к «Макс Фактор». Ну же, Тобиас, улыбнись мне! – Они совсем забыли о посетителях.

Дульчи повела Фрайни дальше, через лабиринт веревок для сушки белья и припаркованных фургонов.

– Одно из правил здесь гласит: никогда не заглядывай в окно фургона, – проводила она инструктаж. – Если тебе понадобилось выйти ночью, никогда не разговаривай с людьми, которых встречаешь, и потом не рассказывай, где и кого ты встретила. Не заходи ни в чью палатку без приглашения. Все понятно?

– Да, все.

Цирк был огромный, он ошеломлял. Представить себе, какое количество людей могло бы захотеть его разрушить, было невозможно. Равно невозможным казалось кого-то отслеживать. Фрайни почувствовала себя абсолютно одинокой, одетой во все старое и поношенное и растерянной. «На этот раз схватилась ты за дело не по силам, Фрайни, – подумала она. – Тебе никогда здесь не понять, что к чему».

– Чтобы понять цирк, очевидно, нужно родиться в грузовике, – добавила она вслух, уступая дорогу проходящему мимо верблюду.

– Что правда, то правда, – согласилась Дульчи.

Глава 8

Ступайте легко, дабы не разбудить спящего медведя.

Эпитафия Оливера Голдсмита на смерть Сэмюэля Джонсона

По возвращении домой мистер Шеридан рассыпался в извинениях по поводу того, что констебль не мог войти в его комнату, которую сам он немедленно открыл.

– Да вы, как я вижу, съезжаете, – сказал Томми. Комната был пуста, кровать заправлена, а все картины и памятные вещи исчезли.

– Завтра я возвращаюсь в свой фургон, поэтому отнес все свои вещи к Фаррелу сегодня утром, – мистер Шеридан улыбнулся Томми. – Надеюсь, я не доставил вам большого неудобства?

– Нет, мистер Шеридан. Когда цирк отправляется?

– В пятницу. После этого меня будет трудно найти.

– Оставьте мне маршрут следования, пожалуйста, – сказал Томми, вынув записную книжку и послюнявив карандаш.

Казалось, мистер Шеридан немного опешил, но затем начал: