Крысиный король

Он посмотрел на тусклый кирпич, на окна – в квартирах было темно, только кое-где за тонкими занавесками горел свет. Наверху темнела дыра, в которую выпал отец. Окно до сих пор не застеклили – наверное, из-за расследования, – зато затянули прозрачной пленкой. По краю рамы до сих пор топорщились осколки.

– Мне пришлось отсюда убегать, – шепотом объяснил он Деборе, – мой отец выпал из того окна. Кое-кто думает, что это я его столкнул.

– А это ты? – в ужасе пискнула Дебора, но тут же замолчала.

Он тихо подошел к двери. Она стояла за ним, обнимая себя за плечи, нервно озираясь. Он погладил дверь, бесшумно и без труда открыл замок. Савл пошел по лестнице. Он не издавал ни звука, двигаясь, как во сне. За ним тащилась Дебора. Энтузиазм ее угас, она еле переставляла ноги и, кажется, плакала. Но бесшумно.

Дверь в квартиру крест-накрест заклеили голубым скотчем. Савл посмотрел на нее и не понял, что на самом деле чувствует. Он не сердился и не обижался. На самом деле ему было удивительно спокойно, как будто скотч защищал его дом от посторонних. Как будто он превращал квартиру в мемориальную капсулу.

Савл осторожно потянул скотч. Он легко отклеился, как будто ждал только Савла. Савл открыл дверь и вошел во тьму, в которой погиб его отец.

Глава 18

Было холодно. Так же холодно, как в ту ночь, когда явилась полиция. Савл не стал включать свет. Ему хватало света с улицы. Не теряя времени, он толкнул дверь гостиной и вошел.

Комната была пуста. Вынесли все, но Савл почти этого не заметил. Он смотрел на разбитое окно. Он знал, что это расстроит его, подорвет его силы. Но ведь это просто дыра в стене? Просто дыра? Пленка билась на ветру и трещала.

– Савл, мне страшно…

Он наконец сообразил, что Дебора почти ничего не видит. Она стояла на пороге, не решаясь войти. Она видела только его темный силуэт на фоне темного света фонарей. Савл встряхнулся, злясь на самого себя. Он пользовался ей и при этом забыл, что она живая. Он пересек комнату и обнял Дебору.

Он обнимал ее, и она потянулась ему навстречу. В этом не было никакого секса, хотя он чувствовал, что она ожидала от него каких-то действий и была бы не прочь. Но он бы тогда считал, что поступил нечестно, воспользовался ситуацией. А она ему нравилась, и он ее жалел и был ей очень благодарен. Они стояли, обнявшись, и он вдруг понял, что дрожит не меньше нее. Он еще не до конца стал крысой. А она боялась темноты. И что он мог сделать?

Посреди комнаты лежала книга.

Савл вдруг увидел ее через плечо Деборы. Она почувствовала, как он напрягся, и чуть не закричала от ужаса. Тут же обернулась посмотреть. Он торопливо успокоил ее и извинился. Она не видела книгу в темноте.

Больше в комнате ничего не было. Ни мебели, ни картин, ни телефона, ни других книг. Ничего.

Савл был уверен, что это не совпадение. Они не могли забыть книгу, когда выносили из квартиры все остальное. Савл ее узнал. Старый очень толстый альбом в красном переплете, формата А4, пестрящий закладками. Отцовский альбом для вырезок.

Альбом существовал в жизни Савла всегда. Отец часто вытаскивал его из укромного места и осторожно вырезал из газеты очередную заметку, что-то бормоча себе под нос. Он вклеивал заметку в альбом, а иногда еще и делал пометки на полях красными чернилами. Порой он вообще ничего не наклеивал, просто писал. Часто это происходило из-за каких политических событий, а иногда отец хотел просто сохранить свои рассуждения о жизни. Правда, временами Савл вообще не понимал, почему он пишет.

В детстве эта книга его очаровывала. Он мечтал прочитать ее. Отец показывал ему кое-какие страницы, вырезки о войнах и забастовках, аккуратные красные пометки рядом с ними. Но он говорил, что это его личный дневник и он не даст Савлу читать все подряд. «Здесь много личного, – терпеливо объяснял он, – не для других людей. Только для меня».

Савл высвободился из рук Деборы и взял альбом. Открыл его с конца. Удивительно, но в нем еще оставались чистые страницы. Савл медленно пролистал альбом назад, добрался до последней заполненной страницы. Там оказалась довольно легкомысленная статья из местной газеты. Мероприятие по сбору средств для консерваторов пострадало от нескольких несчастных случаев сразу. Им отключили электричество, участники чем-то отравились, и произошла накладка с регистрацией. Рядом аккуратным отцовским почерком было приписано: «Есть Бог на свете!»

Еще раньше была вклеена статья о длинной забастовке в ливерпульских доках. Отец написал: «Капли информации просачиваются сквозь Стену молчания. Почему конгресс тред-юнионов неэффективен?»

Савл перевернул еще одну страницу и радостно улыбнулся, поняв, что отец прикидывал, что бы взял с собой на необитаемый остров. В верхней части страницы были перечислены классические джазовые композиции (все – со знаком вопроса), а потом шел предварительный список: