Кто играет в кости со Вселенной?

Потом только я вычитал, что с этой проблемой сдерживания выработки пролетариатом не могли справиться тысячелетиями.

На первом этапе жизни предприятия – одни рефлексии (описывал их в первой части), когда появился большой штат рабочих – другие. Причем я тот типаж, кому отношения важнее результата, а смысл моей должности в достижении именно результата.

Неужели Викентий прав – так и надо вести себя настоящему капиталисту? Что добро, что зло? Есть трудовой договор, якобы честный обмен труда на зарплату. Есть коренное противоречие между трудом и капиталом, и не надо строить иллюзии. Не я его придумал, не мне отменять. И успокоиться, не переживать. Но я же не только капиталист, но и директор. Да еще с комплексами об уравниловке, пришедшими из социалистического воспитания. Я – такой же сотрудник, пусть и самый главный. Ведь у нас общая цель! Но, здравое размышление твердило, что и противоположные интересы тоже есть! Да, мои личные доходы в разы больше, чем у других, но и должность вместе с ответственностью выше. Логично. Да, большая часть прибыли идет на инвестиции – растет капитализация предприятия. А капитализация – это и абстрактный показатель, не хрустит в руках как зарплатные купюры, и растущий актив собственника, мой личный, не общественный, который становится будущими доходами. А работаем мы все вместе в одной команде…

Человек человеку – брат или только работодатель? Отбросить сомнения! Это законы общества, в котором живу, и не надо мучиться. Но совесть смущалась и не отпускала от дум. Как так получилось, что я и наемные работники оказались по разные стороны баррикады? Гребаный капитализм! Но без накопления капитала и типография не выросла, и я успехов в жизни не достиг бы. Как же все это устаканить в мозгу, чтобы успокоилось в душе, синтезировать все тезисы и антитезисы?

Обдумывал произошедшие конфликты с персоналом, переживал за плохое о себе мнение людей – мол, куркуль, поделился бы прибылью – которое иногда доносилось. В ответ заочно читал гневные обличительные монологи, а потом занимался самокритикой и искал собственные ошибки. Как поступать: противопоставить ли свои «социалистические задвиги» повсеместному оскалу капитализма или нет? Жестко строить подчиненных? А как же гуманистическое начало?

Из описания этой солянки, которая варилась в груди, становится понятно, что фиговую тучу душевной энергии я тратил на персонал. Ни маркетинг, ни налаживание технологических цепочек, каналов сбыта, ни инвестиции, ни строительство, ни налоговая инспекция, ни конкуренция, ни финансовые разрывы столько не отнимали. Именно люди, мое отношение и обратная связь от них.

Известный тезис, и я его не оспариваю, что люди – это необходимая и самая эффективная (если ими правильно управлять) составляющая бизнеса. С другой стороны, эти же люди – источник наибольших неприятностей. Причем грань между главным помощником в получении прибыли и главным токсином для нервной системы – такая тонкая. Эх, единство и борьба противоположностей – доколе?!

Периодически подкатывало чувство «желейности» – когда управление предприятием терялось: вместо послушного крепкого штурвала я в руках держал аморфную массу. Ее как ни крути, а корабль не меняет курс. Обычно такое ощущение – следствие серии неприятностей: заказчик предъявил претензию, засор в канализации, полетел компрессор на печатной машине и обязательно… кто-то из работников чем-то недоволен. Вот эта мелочь (типа кому-то, оказывается, в прошлом году недоплатили премии, а он обиделся и молчал год, но сейчас отказывается из-за этого выйти сверхурочно) добивала.

Иду по цехам. Все на месте: лампы горят, станки шумят, бумага на палетах аккуратно сложена, люди снуют, жму каждому руку – им это приятно поздороваться с директором, и мне нравится. Но червяк гложет. Лечение желейности банальное – начинаешь решать проблему за проблемой и, глядишь, и работник вышел, и штурвал опять крепок. Но это потом. А в первый момент, когда на мозг сыпется негативная информация, «припечатанная мелочью человеческого фактора», опускаются руки. Попробую разложить отношения с подчиненными по полочкам. Полочек получилось много. И каждая – рубец на сердце.