Куда пропал амулет?

Стража буквально наступала мне на пятки; я мчался через весь дворец, оставляя за собой мокрый след от воды, стекавшей с моей шерсти. Перепрыгнув через несколько прислужниц и разбудив их, я добрался наконец до нужной двери. Она была закрыта, но не заперта, и, когда я толкнул её, она открылась в убогую комнату, освещённую одной-единственной свечой.

Когда стражники ворвались вслед за мной, Царица-мать испуганно всплеснула руками. В полумраке опочивальни Око Гора ярко сверкало у неё на груди.

Глава 21 Высшая справедливость

Я уставился на Око Гора. Амулет идеально подходит под описание Беби – огромный глаз из золота, слоновой кости и ляпис-лазури, с изображениями богов из бирюзы и сердолика. И красовался он на матери фараона.

– Ра, что на тебя нашло? – фараон вошёл в комнату. Он замер на месте, когда увидел амулет. – Мама? Откуда он у тебя?

– Возможно, девчонка передала его Достопочтенной Царице-матери, о Царь царей, – предположил стражник.

Мать фараона бросила на стражника уничтожающий взгляд.

– Девчонка? Что ты несёшь? Мой драгоценный павиан вернул мне амулет. Мой милый Беби, он всегда готов послужить мне.

Стражник оторопел, но не так, как фараон.

– Это сделал Беби? – Вскинув брови, фараон переводил взгляд с павиана на свою мать. – Не верю.

– Он такой сообразительный, мой Беби, – спокойно произнесла Царица-мать. – Нужно было лишь выпустить его во двор, он забрался с пальмы на крышу. Оттуда прокрался в покои Великой жены – те, что когда-то были нашими – и взял то, что принадлежит мне. – Она указала на самый тёмный угол комнаты. – Выходи, Беби, дорогой.

Из тени показался старый павиан и, шаркая, подошёл к ней, его седая грива серебрилась в свете свечи.

Пока фараон и его мать спорили, я подкрался к Беби.

– Беби, как ты мог? – сказал я, потрясённый. – Я думал, тебя заботит справедливость. Маат.

– Так и есть, – произнёс Беби с гневным достоинством. – Я служу Маат – и Царице-матери. Фараон обошёлся с ней позорно. С собственной матерью! Заставил отказаться от всего ради новой Великой жены, а она ни разу не проявила к ней ни капли доброты. Несправедливо, Ра. Это неправильно.

– Но это традиция, – сказал я.

– Несправедливая традиция, – повторил Беби. – Поэтому когда я нашёл путь в покои Великой жены, я понял, что это судьба. И стал выискивать любимые украшения Царицы-матери – сначала её ожерелье, потом гребень. А затем я увидел его, Око Гора. Это не воровство. Мы просто вернули то, что принадлежало нам.

– Но ты ударил Тедимут по голове, чтобы забрать амулет, – заметил Хепри.

– Всего лишь крошечный камешек, – пробормотал Беби, отводя взгляд. – Я служил высшей справедливости.

– И ты натравил на нас Аат, – сказал я.

– Я лишь велел ей отпугнуть вас. А за девчонкой я её не посылал.

– Но ты ведь понимал, что Аат перегнёт палку, – сказал я. – Ты же знаешь её…

– Я служил Маат, – сказал Беби упрямо. На нас он не глядел. – Я поступил правильно, а вы ставили мне палки в колёса. Пришлось действовать.

Хепри возмущённо прищёлкнул крылышками. Я покачал головой. В двух шагах от нас фараон отчитывал мать, которая всё ещё прижимала амулет к сердцу. Когда Беби прильнул к ней, она погладила его серебристую гриву.

– Беби знает, что принадлежит мне, – проворковала она. – Беби всегда предан и верен мне. В отличие от остальных. – Она бросила недовольный взгляд на сына.

Фараон был в смятении.

– Мама, это несправедливо.

– Ты забыл обо мне. Напрочь. Тебе наплевать на меня! – Она крепко стиснула Око Гора. – Твой отец велел сделать это для меня – для меня! А ты отобрал. – Она уронила голову и расплакалась.

Фараон положил руку ей на плечо, затем повернулся к стражникам:

– Идите. Никому ни слова об этом, а девочку отпустить. Объявите всем и каждому, что она невиновна и находится под моей защитой.

Мой хвост встал трубой. Пусть никто не говорит, что фараон не учится на ошибках. Его отец никогда не признавал своих ошибок, но фараон другой. Он всегда стремится всё сделать правильно. В отличие от Беби он истинный слуга Маат – даже если иногда ему нужно немного помочь.

После того как стражники ушли, фараон подобрал пояс, который я стянул у него, и нагнулся, чтобы погладить мою мокрую голову.

– Ты тоже можешь идти, Ра. Не понимаю, как ты узнал. Но спасибо тебе.

Я прильнул к его руке, потёрся щекой об его ладонь. Не за что.

Когда фараон наконец встал и отвернулся, Хепри запрыгнул мне на спину. Беби всё ещё не глядел на нас. Прощаться не имело смысла.

Когда дверь закрылась за нами, я услышал, как фараон произнёс:

– А теперь, мама, поговорим…

Кот фараона исключительно быстрый и проворный, но приключения той ночи измотали меня. С Хепри на голове я медленно брёл обратно через дворец, останавливаясь время от времени, чтобы подобрать крошки, валявшиеся то тут, то там. Как правило, я более разборчив, но после такой нагрузки мне нужна любая пища, какую можно найти.

У входа в покои Великой жены я задержался. В кои-то веки не ради угощения. Я услышал радостный голос девочки.

– Тедимут! – крикнул Хепри.