Читаем Лебединая песня: Несобранное и неизданное полностью

Лебединая песня: Несобранное и неизданное

Георгий Владимирович Голохвастов , Георгий Голохвастов

Старик давно ушел. Но долго недвижимНарцисс стоял один. Запутанно и сложноКружилась мысль его. Припомнилось тревожно,Как он доступен был сейчас глазам чужим…Глазам слепца… А тот, как духом одержим,Пророчил, что его прозренье непреложно…Как это может быть?.. Что не сбылось, то ложно…И сбыться может ли? Ответ непостижим.Его унес с собой старик необычайный…Великой истины запретной тать случайный,Как может он скорбеть, что с ней тогда ослеп?!.Ведь он взамен богат познаньем дивной тайны –И в мире, замкнутом пред ним, как темный склеп,Нездешний видит мир, в прозрении – бескрайный…

LIII

«О, нет! Пусть я стремлюсь к разгадке предсказанья,Как мотылек ночной к горящему костру…Но не страшит меня, что это не к добру…И не смутится дух угрозой наказанья…Пусть карой будет смерть… Хочу изжить терзанья,Постигнуть двойника и вновь найти сестру…Взгляну в лицо свое… А после… пусть умру,Но испытав триумф победного дерзанья…»Нарцисс опомнился: он – шел… Куда? Зачем?Вокруг дремучий лес настороженно-нем,Деревья – ствол к стволу, и низко ветки свисли…Он прежде не был здесь… Где ж он? А между темПрервался сон души, и вмиг погасли мысли –Созвучья тайные невыпетых поэм.

LIV

Сквозь сетки хлестких лоз и липких паутинС трудом Нарцисс идет тропою, вглубь бегущей.Всё молчаливей глушь и полусумрак гуще…Лишь дятла стук вдали да смутный шум вершин…И вдруг – долменов круг. И в их кольце – одинТысячелетний дуб раскрыл широкой кущейКорону пышную своей листвы цветущейНад сумрачным стволом с нарезами морщин.Средь вековых дубов, как патриарх маститый,Главой всех выше он, и мощен стан, повитый,Как в плащ из бархата, запутанным вьюнком.Под ним – в сырой земле рассевшиеся плитыИ камень жертвенный с увянувшим венкомПред изваянием великой Афродиты.

ПЕСНЬ ОДИННАДЦАТАЯ

Лик Афродиты

LV

Богиня – мать любви… Но сниться мог кому бы,Как не безумцу, лик, невиданный вовек…Он бредил, он горел, ваятель-человек,На глыбу творчески кладя свои надрубы.Он жизнью скрытою затеплил камень грубый,Он с бородой мужской богини лик иссек,Зажег ей страстью взор из-под истомных век,В улыбке странной свел ей чувственные губы.И вот царит она с загадочным лицом,Придерживая грудь с налившимся сосцом…Какой могучий вид! Как женственна осанка!В руке царицы – жезл с заточенным концом,А между лядвей – знак таинственного анкаМистически вклинен неистовым резцом.