Лесная сказка

Он закрыл постороннюю тему, потребовал документы и с натугой перенес в свою бумагу Лимину прописку и данные паспорта.

— Вы бы связали его, — посоветовал он, и Брахман опять отозвался змеиным шелестом:

— Мы не вяжем людей просто так…

— Как хотите, — отозвался капитан. — А то сам себе еще глаз выколет.

Занятого капитана не интересовал Виктор Иванович и не особенно трогал пламенный оппозиционер Брахман. Пока он продирал бумагу острием шариковой ручки, Герыч вполголоса спросил у Клепы:

— Думаешь, он прав?

— Не знаю… — протянул Клепа. — Одного только такого помню — был в общаге синячок… но тот в окна прыгал, на людей кидался… Этот же нормальный… в общем.

Борис, грея руки о кружку, прихлебывал горький кипяток. Муторное разбирательство длилось долго, согласно правилам и инструкциям, известным до конца лишь капитану. Блюститель порядка кропотливо возился с писаниной, которой явно не терпел, но, закончив волокиту, не убрался, чтобы где-то в деревне завести дело или накропать отчет, а принялся, подобно спутнику, нарезать круги вокруг лагеря; Борис хорошо видел, как капитан разводит в стороны ветки и заглядывает за кусты.

— Товарищ капитан, — с иронией окликнула его Кира. — Вы что-то ищете?

— Яму свежую, — ответил капитан без эмоций. — Обычно как бывает: ссора, ревность… убьют сгоряча — далеко же не потащат…

Никуня беззвучно ахнула. Игорек хмыкнул. Брахман скрипнул зубами, а Бориса поразил безнадежно скучный голос милиционера; он не на шутку испугался, что блюститель порядка арестует Кэпа, и вожделенная цель, доставленная для расправы государству, ускользнет от него. Почувствовав, что надо открыться, он подал голос:

— Товарищ капитан, если есть телефон, позвоните ей домой, — крикнул он в кусты, где кипела деятельность. — К ней муж приходил, вокруг лагеря бегал… может, они уже дома.

Он почти физически ощутил, как его сверлят удивленные взгляды с разбросом всевозможных чувств, от недоумения до ярости на то, что он скрыл от товарищей нешуточный факт, который им, проведшим день в безуспешных поисках, следовало знать.

— Новости географические… — протянул Клепа, и его реплика заставила капитана внимательно сощурить глаза.

— Муж приходил? — спросил он, глядя на Бориса с откровенной насмешкой. — И никто, кроме вас, его, конечно, не видел?

— Я видел! — крикнул Виктор Иванович, выпячивая грудь. — Они шептались на просеке — сговорились и свалили… Ромео и Джульетта фиговы… они, небось, в квартире с унитазом, в тепле, а мы сидим, идиоты, как на иголках — трясемся за гадов! Головы поснимать за такие выкрутасы! — Он затыкал перед собой пальцами, рефлекторно, искусной в рисовании рукой изображая в воздухе замеченного им человека. — Такой он… с усами, да? Нос толстый… на саламандру похож?..

— Точно, — подтвердил Борис, удивляясь, как взгляд художника точно, в деталях зарисовал на расстоянии Лиминого мужа.

Сощуренный взгляд представителя власти перенесся на незваного помощника, который вызвал у капитана еще меньше доверия, чем первый очевидец. Капитан покачал головой, но Борис, которому прохладный ветерок лег на лицо, сразу почувствовал, как в лагере сделалось свободнее, будто напряжение от мысли о пропавшей Лиме отпустило туристов, и все облегченно вздохнули, а Никуня счастливо заулыбалась.

— Видите, как просто, — сказал Герыч, выдвинув свою угловатую фигуру на обозрение и словно убеждая этим капитана, что тот ошибается.

— Что ж, — откликнулся капитан, словно эхо. — Проверим.

Украдкой Борис покосился на Кэпа. Грива, местами слежавшаяся, как войлок, венчала каменное лицо, на котором не дрогнул ни один мускул. Глаза без выражения казались даже не маслинами во льду — агатовым окатом на берегу арктического моря. Гадая, в какую злобу для него выльется Кэпово потрясение, Борис припоминал, где что лежит, чтобы быстро, будучи изгнанным вон, собрать рюкзак и скрыться, не доводя дело до побоища, — или же скрыться после решающего боя, который назревал вот-вот. Тем временем Клепа, развеивая дурацкие подозрения капитана, как прилежный экскурсовод, обвел того вокруг лагеря, показывая все сомнительные уголки и всячески демонстрируя, что их коллективная совесть чиста. Кое-как капитана проводили, но, как только он исчез за деревьями, Виктор Иванович развил бешеную деятельность, убеждая всех немедленно сниматься и идти дальше, к Нельве. Он так жалостливо заламывал руки, так метался из стороны в сторону, спотыкаясь о корни, — один раз он едва не брякнулся со всей дури о землю, — что все, глядя, как он имитирует броуновское движение, развеселились и всерьез засобирались паковать рюкзаки, поглядывая только на онемелого Кэпа, который, осмысливая что-то свое, медлил и все не давал команды.

Кэп молча складывал в палатку Лимину одежду, которую подверг бесцеремонной экспертизе капитан. Потом подошел к Борису и проскрежетал, глядя в сторону:

— Надо было мне сказать.

Слова прозвучали так заторможено, что Борис не понял, какой подтекст подразумевает Кэп, на чьем лице с заострившимся носом и устремленными в точку глазами проступило что-то от затравленного хищника вроде хорька.