Лирика. Автобиографическая проза

Когда бы мне листвою горделивой,
Которая для молний под запретом,
Днесь был венец дарован, как поэтам,
Увенчанным хвалою справедливой,

Богинь почтил бы верностью счастливой

Я сам, хоть грешный век враждебен в этом,
Но мой недуг перечит всем заветам,
Запечатленным первою оливой;

Не столь горюч песок в пустыне знойной,

Небесными расплавленный лучами,
Как я в моей печали недостойной:

Утрат моих не скрою перед вами:

Ищите влаги более спокойной,
Чем слезный ток, отравленный очами.

XXV [12]

Амур скорбел — и ничего другого
Не оставалось мне, как плакать с ним,
Когда, найдя, что он невыносим,
Вы отвернулись от него сурово.

Но вот я вижу вашу душу снова

На истинном пути, так воздадим
Хвалу Тому, кто внял мольбам моим,
Кто слышит наше праведное слово.

И если, как нарочно, там и тут

Вершины или пропасти опять
Топтаться вынуждают вас на месте,

То лишь затем, чтоб вы могли понять,

Не отступая, сколь тернист и крут
Подъем, ведущий смертных к высшей чести.

XXVI [13]

Я счастлив больше, чем гребцы челна
Разбитого: их шторм загнал на реи —
И вдруг земля, все ближе, все яснее,
И под ногами наконец она;

И узник, если вдруг заменена

Свободой петля скользкая на шее,
Не больше рад: что быть могло глупее,
Чем с повелителем моим война!

И вы, певцы красавиц несравненных,

Гордитесь тем, кто вновь стихом своим
Любовь почтил, — ведь в царствии блаженных

Один раскаявшийся больше чтим,

Чем девяносто девять совершенных,
Быть может, здесь пренебрегавших им.

XXVII

Благой король,[14]

на чьем челе коронаНаследная,[15] готов громить врага
И обломать поганые рога
Безжалостным сатрапам Вавилона.

И с нетерпеньем ждет родное лоно,

Что Божий самый ревностный слуга[16]
На тибрские вернется берега,
Не претерпевши на пути урона.

Не бойся, что тебе готовят ков:

Твой нежный агнец[17] истребит волков —
Пусть каждый хищник станет осторожен!

Так воплоти мечту сегодня в явь

И Рим в его надеждах не оставь:
Христу во славу мечь достань из ножен!

XXXI

Высокая душа, что свой уход
До времени в иную жизнь свершает,
Получит сан, какой ей подобает,
И в лучшей части неба мир найдет;

Мне Марсом и Венерой ли взойдет

Она звездою, — солнце утеряет
Свой блеск, узрев, как жадно обступает
Ее блаженных духов хоровод;

Четвертую ли сферу над главою

Она увидит, — в троице планет[18]
Не будет ей подобных красотою;

На пятом небе ей приюта нет,

Но, выше взмыв, она затмит собою
Юпитера и звезд недвижных свет.

XXXII