Лирика. Автобиографическая проза

Устав под старым бременем вины
И тягостной привычки, средь дороги
Боюсь упасть, боюсь, откажут ноги
И попаду я в лапы сатаны.

Бог низошел мне в помощь с вышины,

И милостив был лик, дотоле строгий,
Но он вознесся в горние чертоги,
И там его черты мне не видны.

А на земле гремит глагол доныне:

«Вот правый путь для страждущих в пустыне,
Презрев земное, обратись ко мне!»

Какая милость и любовь какая

Мне даст крыла, чтоб, землю покидая,
Я вечный мир обрел в иной стране?

LXXXII

Моей любви усталость не грозила
И не грозит, хотя на мне самом
Все больше с каждым сказывалась днем —
И на душе от вечных слез уныло.

Но не хочу, чтоб надо мною было

Начертано на камне гробовом,
Мадонна, ваше имя — весть о том,
Какое зло мой век укоротило.

И если торжества исполнить вас

Любовь, не знающая пытки, может,
О милости прошу в который раз.

А если вам другой исход предложит

Презренье ваше, что же — в добрый час:
Освободиться мне Амур поможет.

LXXXIII

Пока седыми сплошь виски не станут,
Покуда не возьмут свое года,
Я беззащитен всякий раз, когда
Я вижу лук Любви, что вновь натянут.

Но вряд ли беды новые нагрянут —

Страшнее, чем привычная беда:
Царапины не причинят вреда,
А сердце больше стрелы не достанут.

Уже и слезы не бегут из глаз,

Хоть им туда, как прежде, ведом путь,
И пренебречь они вольны запретом;

Жестокий луч еще согреет грудь,[51]

Но не воспламенит, и сон подчас
Лишь потревожит, не прервав при этом.

LXXXIV

«Глаза! В слезах излейте грех любовный:
От вас на сердце смертная истома».
«Мы плачем, нам тоска давно знакома,
Но больше страждет более виновный».

«Допущен вами недруг безусловный,

Амур, туда, где быть ему, как дома».
«Не нами, в нас любовь была влекома,
И умирает более греховный».

«Покаяться бы вам в грехе злосчастном!

Вы первые виденья дорогого
Возжаждали в порыве самовластном».

«Мы понимаем: ничего благого

Ждать не пристало на суде пристрастном
Нам, осужденным за вину другого».

LXXXV

Всегда любил, теперь люблю душою
И с каждым днем готов сильней любить
То место, где мне сладко слезы лить,
Когда любовь томит меня тоскою.

И час люблю, когда могу забыть

Весь мир с его ничтожной суетою;
Но больше — ту, что блещет красотою,
И рядом с ней я жажду лучше быть.

Но кто бы ждал, что нежными врагами

Окружено все сердце, как друзьями,
Каких сейчас к груди бы я прижал?

Я побежден, Любовь, твоею силой!

И, если б я не знал надежды милой, —
Где жить хочу, там мертвым бы упал!

LXXXVI