Лирика. Автобиографическая проза

Благое место, где в один из дней[66]
Любовь моя стопы остановила
И взор ко мне священный обратила,
Что воздуха прозрачного ясней

(Алмаз уступит времени скорей,

Чем позабуду я, как это было:
Поступок милый никакая сила
Стереть не сможет в памяти моей),

К тебе вернуться больше не сумею

Я без того, чтоб не склониться низко,
Ища следы — стопы прекрасной путь.

Когда Амуру благородство близко,

Сеннуччо, попроси при встрече с нею
Хоть раз вздохнуть или слезу смахнуть.

CIX

Предательскою страстью истомленный,
Я вновь спешу туда — в который раз! —
Где я увидел свет любимых глаз,
За столько лет впервые благосклонный.

И в сладостные думы погруженный

О нем, который в думах не погас,
Я от всего иного тот же час
Освобождаюсь, умиротворенный.

Поутру, в полночь, вечером и днем

Я внемлю нежный голос в тишине,
Которого никто другой не внемлет,

И, словно дуновенье рая в нем,

Он утешение приносит мне —
И сердце радость тихая объемлет.

CX

Опять я шел, куда мой бог-гонитель
Толкал, — куда приводит каждый день, —
Дух в сталь замкнув, с оглядкой, — как воитель,
Засаду ждущий, скрытых стрел мишень.

Я озирал знакомую обитель.

Вдруг на земле нарисовалась тень
Ее чей дух — земли случайный житель,
Чья родина — блаженных в небе сень.

«К чему твой страх?» — едва сказал в душе я,

Как луч двух солнц, под коим, пламенея,
Я в пепл истлел, сверкнул из милых глаз.

Как молнией и громовым ударом,

Был ослеплен и оглушен зараз
Тем светом я — и слов приветных даром.

CXI

Та, чьей улыбкой жизнь моя светла,
Предстала мне, сидящему в соборе
Влюбленных дум, с самим собой в раздоре,
И по склоненью бледного чела —

Приветствию смиренному — прочла

Всю смуту чувств, и обняла все горе
Таким участьем, что при этом взоре
Потухли б стрелы Зевсова орла.

Я трепетал; не мог идущей мимо

Я благосклонных выслушать речей
И глаз поднять не смел. Но все палима

Душа той новой нежностью очей!

И болью давней сердце не томимо,
И неги новой в нем поет ручей.

CXII

Сеннуччо, хочешь, я тебе открою,
Как я живу? Узнай же, старина:
Терзаюсь, как в былые времена,
Все тот же, полон ею лишь одною.

Здесь чуткою была, здесь ледяною,

Тут мягкой, тут надменною она;
То строгости, то благости полна,
То кроткая, то грозная со мною.

Здесь пела, здесь сидела, здесь прошла,

Здесь повернула, здесь остановилась,
Здесь привлекла прекрасным взором в плен;

Здесь оживленна, здесь невесела...

Все мысли с ней — ничто не изменилось,
Ничто не предвещает перемен.

CXIII