Лирика. Автобиографическая проза

Вот и шестнадцатый свершился год,
Как я вздыхаю. Жить осталось мало,
Но кажется — и дня не миновало
С тех пор, как сердце мне печаль гнетет.

Мне вред на пользу, горечь — майский мед,

И я молю, чтоб жизнь возобладала
Над злой судьбою; но ужель сначала
Смежить Мадонне очи смерть придет!

Я нынче здесь, но прочь стремлюсь отсюда,

И рад, и не хочу сильней стремиться,
И снова я в плену былой тоски,

И слезы новые мои — не чудо,

Но знак, что я бессилен измениться,
Несметным переменам вопреки.

CXX

Узнав из ваших полных скорби строк[70]
О том, как чтили вы меня, беднягу,
Я положил перед собой бумагу,
Спеша заверить вас, что, если б мог,

Давно бы умер я, но дайте срок —

И я безропотно в могилу лягу,
При том что к смерти отношусь как к благу
И видел в двух шагах ее чертог,

Но повернул обратно, озадачен

Тем, что при входе не сумел прочесть,
Какой же день, какой мне час назначен.

Премного вам признателен за честь,

Но выбор ваш, поверьте, неудачен:
Достойнее гораздо люди есть.

CXXII

Семнадцать лет, вращаясь, небосвод[71]
Следит, как я безумствую напрасно.
Но вот гляжу в себя — и сердцу ясно,
Что в пламени уже заметен лед.

Сменить привычку — говорит народ —

Трудней, чем шерсть![72] И пусть я сердцем гасну,
Привязанность в нем крепнет ежечасно,
И мрачной тенью плоть меня гнетет.

Когда же, видя, как бегут года,

Измученный, я разорву кольцо
Огня и муки — вырвусь ли из ада?

Придет ли день, желанный мне всегда,

И нежным станет строгое лицо,
И дивный взор ответит мне как надо.

CXXIII

Внезапную ту бледность, что за миг[73]
Цветущие ланиты в снег одела,
Я уловил, и грудь похолодела,
И встречная покрыла бледность лик.

Иных любовь не требует улик.

Так жителям блаженного предела
Не нужно слов. Мир слеп; но без раздела
Я в духе с ней — и в мысль ее проник.

Вид ангела в очарованье томном —

Знак женственный любовного огня —
Напомню ли сравнением нескромным?

Молчанием сказала, взор склоня

(Иль то мечта?), — намеком сердца темным:
«Мой верный друг покинет ли меня?»

CXXIV

Амур, судьба, ум, что презрел сурово
Все пред собой и смотрит в жизнь былую,
Столь тяжки мне, что зависть зачастую
Шлю всем, достигшим берега другого.

Амур мне сердце жжет; судьба готова

Предать его, — что мысль мою тупую
До слез гневит; вот так, живя, воюю,
Мученьям обречен опять и снова.

Мечта возврата нежных дней поблекла,

Худое к худшему прийти грозится;
А путь, мной проходимый, — в половине.

Надежд (увы мне!) не алмазы — стекла

Роняет, вижу, слабая десница,
И нить мечтаний рвется посредине.

CXXX