Лирика. Автобиографическая проза

Амур, любовь несчастного пытая,
Ты пагубным ведешь меня путем;
Услышь мольбу в отчаянье моем,
Как ни один другой в душе читая.

Я мучился, сомненья отметая:

С вершины на вершину день за днем
Ты влек меня, не думая о том,
Что не под силу мне стезя крутая.

Я вижу вдалеке манящий свет

И никогда не поверну обратно,
Хотя устал. Беда, что крыльев нет!

Я сердцем чист — и был бы рад стократно

Влачиться за тобой, крылатым, вслед,
Когда бы знал, что это ей приятно.

CLXIV

Земля и небо — в безмятежном сне,
И зверь затих, и отдыхает птица,
И звездная свершает колесница
Объезд ночных владений в вышине,

А я — в слезах, в раздумиях, в огне,

От мук моих бессильный отрешиться,
Единственный, кому сейчас не спится,
Но образ милый — утешенье мне.

Так повелось, что, утоляя жажду,

Из одного источника живого
Нектар с отравой вперемешку пью,

И чтобы впредь страдать, как ныне стражду,

Сто раз убитый в день, рождаюсь снова,
Не видя той, что боль уймет мою.

CLXV

Она ступает мягко на траву —
И дружно лепестки цветов душистых,
Лиловых, желтых, алых, серебристых,
Спешат раскрыться, как по волшебству.

Амур, в своем стремленье к торжеству

Берущий в плен не всех, — лишь сердцем чистых,
Струит блаженство из очей лучистых —
И я иной услады не зову.

Походке, взору должное воздав,

Скажу: нельзя и речью не плениться;
Четвертым назову смиренный нрав.

Из этих искр — и из других — родится

Огонь, которым я охвачен, став
Как при дневных лучах ночная птица.

CLXVI

Быть верным бы пещере Аполлона,[83]
Где он пророком стал, — как знать? — для света
Флоренция бы обрела поэта,
Как Мантуя, Арунка и Верона.

Но как не мечет из сухого лона

Моя скала струи, так мне планета
Иная: терн, репей[84] велит мне эта
Кривым серпом жать с каменного склона.

Олива сохнет.[85]

Для русла иногоС Парнаса ток течет, а им когда-то
Она жила, ему цвела богато.

Злой рок таков иль за вину расплата —

Бесплодье, коль Юпитерово слово
Мне в милость не пошлет дождя благого.

CLXVII

Когда она, глаза полузакрыв,
В единый вздох соединит дыханье
И запоет, небесное звучанье
Придав словам, божественный мотив,

Я слушаю — и новых чувств прилив

Во мне рождает умереть желанье,
И я реку себе: «Когда прощанье
Столь сладко с жизнью, почему я жив?»

Но, полные блаженства неземного,

Боятся чувства время торопить,
Чтоб не лишиться сладостного плена.

Так дни мои укоротит — и снова

Отмеренную удлиняет нить
Небесная среди людей сирена.

CLXVIII