Лирика. Автобиографическая проза

Мне шпоры даст — и тут же повод тянет
Любовь, неся и отнимая свет,
Зовет и, прочь гоня, смеется вслед,
То обнадежит, то опять обманет;

То сердце вознесет, то в бездну грянет, —

И страсть в отчаянье теряет след:
Что радовало, в том отрады нет,
И разум дума странная туманит.

Благая мысль ему открыла путь

Не по волнам, бегущим из очей, —
Путь к счастью, но другая прекословит,

И разум, принужденный повернуть

Навстречу смерти медленной своей,
Один удел себе и мне готовит.

CLXXIX

Да, Джери, и ко мне жесток подчас[87]
Мой милый враг — и для меня бесспорна
Смертельная угроза, и упорно
В одном ищу спасенье каждый раз:

Она ко мне не обращает глаз,

А выражение моих — покорно,
И действует смиренье благотворно —
И нет стены, что разделяла нас.

Иначе бы она в моем уделе

Медузою безжалостной была,
Перед которой люди каменели.

Один лишь выход нам судьба дала,

Поверь, бежать бессмысленно: тебе ли
Не знать, что у Амура есть крыла!

CLXXX

Ты можешь, По, подняв на гребне вала,[88]
Швырнуть мою кору в водоворот,
Но душу, что незримо в ней живет,
И не такая сила не пугала.

Лавировать в полете не пристало:

Золотолистый лавр ее влечет —
И крылья быстры, и ее полет
Сильней руля и весел, волн и шквала.

Державная, надменная река,

Ты, лучшее из солнц[89] оставя сзади,
К другому держишь путь издалека.

Уносишь плоть, но ты же и внакладе:

Душа стремится, взмыв под облака,
Назад — в любимый край, к своей отраде.

CLXXXI

Амур меж трав тончайшие тенета[90]
Из злата с жемчугами сплел под кроной,
Боготворимой мною и зеленой,
Хоть сень ее — печальная щедрота.

Рассыпал зерен — хитрая забота! —

Страшусь и жажду я приманки оной;
С начал земли, Предвечным сотворенной,
Нежней манка не слышала охота.

А свет, с кем солнцу проигрышны встречи,

Слепил. Шнурок шел от сетей к запястью
Пречистому, как снежное сиянье.

Так завлекли меня заманной властью

И мановенья дивные, и речи,
И нежность, и надежда, и желанье.

CLXXXII

Сердца влюбленных с беспощадной силой
Тревога леденит, сжигает страсть,
Тут не поймешь, чья пагубнее власть:
Надежды, страха, стужи или пыла.

Иных бросает в жар под высью стылой,

Дрожь пробирает в зной, что за напасть!
Ведь жаждущему просто в ревность впасть
И дев считать вздыхателями милой.

Я ж обречен лишь от огня страдать

И лишь от жажды гибну ежечасно,
Слова бессильны муку передать.

О, что мне ревность! Пламя так прекрасно!

Пусть видят в нем другие благодать,
Им не взлететь к вершине — все напрасно.

CLXXXIII