Лирика. Автобиографическая проза

Единственный на крыше воробей
Не сиротлив, как я: одна отрада —
Прекрасные черты — была для взгляда,
Других не признающего лучей.

Все время плачу — счастья нет полней,

Мне смех — мученье, яства — горше яда,
Сиянье солнца — тусклая лампада,
На смятом ложе не сомкнуть очей.

Недаром люди говорят, что Лете

Сродни теченье сна, ведь он, предатель,
Несет сердцам покой небытия.

О край благой, счастливей нет на свете,

Чем ты, моей отрады обладатель,
Которую оплакиваю я!

CCXXVII

Как распускает вьющиеся косы
Летучий ветерок за прядью прядь
И реет в них, стараясь вновь собрать
И заплести их жгут светловолосый,

Я вижу ясно, и в глаза мне осы

Любовные впиваются опять,
И я мое сокровище искать
Бреду в слезах, обильных, словно росы.

То рядом цель, то снова далека,

То пламень мой, то мир перед очами.
Я падаю. Дорога нелегка.

Счастливый воздух, светлыми лучами

Пронизанный, бегучая река,
Зачем не поменялись мы путями?

CCXXVIII

Амур десницей грудь мою рассек
И сердце обнажил и в это лоно
Лавр посадил с листвою столь зеленой,
Что цвет смарагда перед ним поблек.

Его омыл сладчайших слез поток,

Он из земли, страданьем разрыхленной,
Превыше всех дерев вознесся кроной,
И к небу аромат его востек.

Растенья благороднейшего корни

С тех пор ношу я в сердце неизменно —
Добро и славу, честь и красоту,

И целомудрие в одежде горней —

И, перед лавром преклоня колена,
Его с молитвой чистой свято чту.

CCXXIX

Я пел, теперь я плачу, но едва ли
Так сладостны бывали песни мне.
Я обращен всем сердцем к вышине
И дорожу источником печали.

Превратности терпенье воспитали —

И с униженьем, с гневом наравне
Приемлю милость, и моей броне
Презренье не опасней острой стали.

И пусть ведут обычную игру

Амур и Госпожа и Рок со мною, —
Я буду счастлив мыслями о ней.

Останусь жить, исчахну иль умру —

Блаженней нет удела под луною:
Так сладок корень горечи моей.

CCXXX

Я прежде плакал, а теперь пою.
Мое живое кроткое светило
От глаз моих лица не отвратило:
Амур явил мне доброту свою.

Уж я давно рекою слезы лью,

И пусть мой век страданье сократило, —
Ни мост, ни брод, ни весла, ни ветрило,
Ни крылья не спасли бы жизнь мою.

Так глубока пролитых слез струя,

Так широко пространство их разлива,
Что переплыть его не в силах я.

Не лавр, не пальма — мирная олива,

Вот дар, что мне несет любовь моя
И жить велит, нежна и терпелива.

CCXXXI