Лирика. Автобиографическая проза

Амур, я грешен, но для оправданья
Скажу, что сердце злой огонь палит,
А разум слаб, когда оно болит,
И верх над ним легко берут страданья.

Держал в узде я пылкие желанья,

Боясь, что дерзость ясный взор смутит,
Но сил уж нет, узда из рук летит,
Отчаянье сильней, чем колебанья.

Ты сам велишь, в меня вонзив стрекала,

Рубеж привычный в страсти перейти,
И Донна красотою небывалой

Влечет меня по грешному пути, —

Так молви ей, чтоб и она узнала:
«Самой себе грехи его прости».

CCXXXVIII

Все сочеталось в нем: высокий гений[113]

—С природой царственной, небесный разум
И ясность духа — с острым рысьим глазом,
И прозорливость — с быстротой суждений.

Пришли на праздник в блеске украшений

Избранницы, красой равны алмазам,
Но он одну из всех приметил разом —
Ту, что других красавиц совершенней.

И тех, что были старше и знатней,

Он отстранил движеньем горделивым,
Привлек ее — и светочи очей,

И щеки, рдевшие огнем стыдливым,

Поцеловал. Все ликовали с ней,
Лишь я губам завидовал счастливым.

CCXL

Молю Амура снова я и снова,
О радость горькая моя, у вас
Испрашивать прощенья всякий раз,
Когда я уклонюсь с пути прямого.

Что спорить с этим? Соглашусь без слова:

Страсть над душою верх берет подчас,
И я, за нею точно раб влачась,
Теряю меру разума благого.

Но вы, чей дух от неба награжден

Покоем, милосердьем, чистотою,
Чье сердце безмятежно, взоры ясны,

Скажите кротко: «Что тут может он?

Моею истомленный красотою,
Он алчен — но зачем я так прекрасна?»

CCXLI

Мой господин, чьей власти необорной
Противиться не хватит смертных сил,
В меня стрелу горящую пустил
И жар любви зажег в душе покорной;

А после, в злых делах своих упорный,

Хоть первый выстрел смертью мне грозил,
Он жалости стрелой меня пронзил,
Предав двойным мученьям дух мой скорбный.

Одна огнем палящим пышет рана,

Другую рану ваш удел жестокий
Слезами растравляет все больней,

Но не погасят мой пожар потоки,

Что из очей струятся непрестанно:
Жалея, сердце жаждет вас сильней.

CCXLII

Взгляни на этот холм, взгляни вокруг,
О сердце, не вот здесь ли, не вчера ли
Мы жалость и участье повстречали, —
И вновь ей не до нас и недосуг?

Останься здесь, где мы теперь сам-друг,

Дай выждать время, может быть, из дали
Покажутся нам легче все печали,
О ты, пророк и спутник наших мук!

Ты к сердцу обращаешься, несчастный,

Как будто не расстался с ним давно,
В тот час, когда, томим тоскою страстной,

Ты ею любовался — и оно

Покинуло тебя, ушло к прекрасной
И кануло в глазах ее на дно.

CCXLIII