Лирика. Автобиографическая проза

Здесь, на холме, где зелень рощ светла,
В задумчивости бродит, напевая,
Та, что, явив нам прелесть духов рая,
У самых славных славу отняла,

Что сердце за собою увлекла:

Оно решило мудро, покидая
Меня для склонов, где трава густая
Следы ее любовно сберегла.

К ней льнет оно и ей твердит всечасно:

«Уставший жить, от долгих слез больной,
Когда бы здесь он мог побыть, несчастный!» —

Но гордая смеется надо мной.

Счастливый холм, ты — камень безучастный
И ты же — недоступный рай земной.

CCXLIV

Я сам в беде и злейших бедствий жду.[114]
Куда уйду, коль злу везде дорога?
Мутит мне разум сходная тревога,
В одном мы оба мечемся бреду.

Я обречен страданью и стыду.

Войны иль мира мне просить у бога?
Пусть дастся нам, чья слабость так убога,
Все, что угодно высшему суду.

Не по заслугам честью столь большою

Меня по дружбе ты не награждай:
Пристрастье многим взоры ослепляло,

Но мой совет прими: стремись душою

Достичь небес и сердцу шпоры дай:
Ведь путь далек, а времени так мало!

CCXLV

Позавчера, на первом утре мая,
Возлюбленный, годами умудренный,
На память подарил чете влюбленной
Две свежих розы, взятых им из рая.

И смеху и словам его внимая,

Дикарь бы мог влюбиться, укрощенный,
А он смотрел им в лица, восхищенный,
Их обжигая взглядом и лаская.

«Таких влюбленных больше нет на свете», —

Промолвил он, даря сиянье взгляда,
И обнял их, вздохнув с улыбкой ясной.

Так он делил слова и розы эти,

Которым сердце боязливо радо.
О, что за речь! О, майский день прекрасный!

CCXLVI

Смотрю на лавр вблизи или вдали,
Чьи листья благородные похожи
На волны золотых волос, — и что же!
Душа превозмогает плен земли.

Вовеки розы в мире не цвели,

Что были бы, подобно ей, пригожи.
Молю тебя, о всемогущий Боже,
Не ей, а мне сначала смерть пошли,

Дабы не видеть мне вселенской муки,

Когда погаснет в этом мире свет,
Очей моих отрада и в разлуке.

Лишь к ней стремятся думы столько лет,

Для слуха существуют только звуки
Ее речей, которых слаще нет.

CCXLVII

Возможно, скажут мне, что, славя ту,
Кому я поклоняюсь в этом мире,
Преувеличить позволяю лире
Ум, благородство, тонкость, красоту.

Однако я упреки отмету,

Петь недостойный о моем кумире:
Пусть скептики глаза откроют шире,
Они поймут свою неправоту.

Не сомневаюсь в их суде едином:

«Он вознамерился достичь того,
Что трудно Смирне, Мантуе, Афинам».

Недостижимо это божество

Для песен: будь себе я господином,
О ней бы не писал я ничего.

CCXLVIII