Лирика. Автобиографическая проза

Светило, что направило мой шаг
На верный путь и славы свет явило,
Вступило в круг верховного светила,
И, взят могилой, светоч мой иссяк.

Я диким зверем стал, бегу во мрак,

Мой шаг неверен, сердце боль сдавила,
Глазам, склоненным долу, все постыло,
Пустынен мир, и ум мой миру враг.

Ищу места, где некогда Мадонна

Являлась мне. Светило прежних лет,
Любовь, веди из тьмы мой дух смятенный!

Любимой нет нигде — знакомый след,

Чураясь Стикса глубины бездонной,
Ведет к вершинам, где сияет свет.

CCCVII

Я уповал на быстрые крыла,
Поняв, кому обязан я полетом,
На то, что скромная моя хвала
Приблизится к моим живым тенетам.

Однако если веточка мала,

Ее к земле плоды сгибают гнетом,
И я не мог сказать: «Моя взяла!» —
Для смертных путь закрыт к таким высотам.

Перу, не то что слову, не взлететь,

Куда Природа без труда взлетела,
Пленившую меня сплетая сеть.

С тех пор как завершил Природы дело

Амур, я не достоин даже зреть
Мадонну был, но мне судьба радела.

CCCVIII

Той, для которой Соргу перед Арно[130]
Я предпочел и вольную нужду
Служенью за внушительную мзду,
На свете больше нет: судьба коварна.

Не будет мне потомство благодарно, —

Напрасно за мазком мазок кладу:
Краса любимой, на мою беду,
Не так, как в жизни, в песнях лучезарна.

Одни наброски — сколько ни пиши,

Но черт отдельных для портрета мало,
Как были бы они ни хороши.

Душевной красотой она пленяла,

Но лишь доходит дело до души —
Умения писать как не бывало.

CCCIX

Лишь ненадолго небо подарило
Подлунной чудо — чудо из чудес,
Что снова изволением небес
К чертогам звездным вскоре воспарило.

Любовь стихи в уста мои вложила,

Чтоб след его навеки не исчез,
Но жизнь брала над словом перевес,
И лгали, лгали перья и чернила.

Не покорилась высота стихам,

Я понял, что они несовершенны,
Что тут, увы, отступится любой.

Кто проницателен, представит сам,

Что это так, и скажет: «О, блаженны
Глаза, что видели ее живой!»

CCCX

Опять зефир подул — и потеплело,
Взошла трава, и, спутница тепла,
Щебечет Прокна, плачет Филомела,[131]
Пришла весна, румяна и бела.

Луга ликуют, небо просветлело,

Юпитер счастлив — дочка расцвела,
И землю, и волну любовь согрела
И в каждой божьей твари ожила.

А мне опять вздыхать над злой судьбою

По воле той, что унесла с собою
На небо сердца моего ключи.

И пенье птиц, и вешние просторы,

И жен прекрасных радостные взоры —
Пустыня мне и хищники в ночи.

CCCXI