Лирика. Автобиографическая проза

Бывало, дней моих живой родник
Мне часто приходилось покидать,
И бог любви не видел большей муки.
И на земле, и среди волн привык
Я сердце безутешное питать
Надеждою и памятью в разлуке.
Бросаю меч и поднимаю руки
Перед лицом Судьбы: увы, она
В минуту погубила упованья,
Одни воспоминанья
Душе оставя, и душа должна
Жить только ими, вечно голодна.

Как скороход без пищи, без питья

Влачится, спотыкаясь на ходу,
Через холмы, равниною, чащобой, —
Не так ли с той поры, как жизнь моя
Утратила волшебную еду,
В которую впилась — не дай, попробуй! —
Та, что при слове «жизнь» пылает злобой,
Я не могу бессилье превозмочь?
И рад бы смерти, и боюсь, что рано.
Как пелена тумана
Бежит от ветра яростного прочь,
Бегу из мира в гробовую ночь.

Амур свидетель: вряд ли дорожить

Я стал бы жизнью, если бы не та,
Кого мы оба светом величали.
Но срок пришел ее душе ожить
На небе, и с тех пор мечта моя —
Спешить за ней, чтоб нас не разлучали
Случайности. Однако плен печали
Мне предстоял — ведь я не разгадал
Другой совет Амура в милом взоре.
О горе мне! О горе!
Бывало, мир несчастным покидал,
Кто умереть счастливым опоздал.

В глазах, что были сердцу моему

Обителью, пока ревнивый Рок
Его оттуда злобно не изринул,
Амур с прискорбьем начертал, чему
Желаньем долгим я себя обрек,
Какой в прощальный день я жребий вынул.
О, если бы я этот мир покинул,
Покуда жизнь моя жива была!
Но Смерть пришла — и ей закрыла вежды.
О тщетные надежды!
Земля мое сокровище взяла.
Я жив, но жизнь без милой немила.

Плохую службу мне не сослужи,

Мой бедный разум, не оставь меня
В минуту рокового помраченья,
Прочел бы я во взоре госпожи:
«Ты на пороге горестного дня,
Отрады — в прошлом, впереди — мученья» —
И был бы рад земного облаченья
Лишиться первым и, освобожден
От ненавистной тесноты телесной,
В обители небесной
Увидел бы, что пуст Мадонны трон.
Но нет, — уйду, годами убелен.

Канцона, всем влюбленным говори:

«Ты счастлив? Так умри,
Пока тебе твой путь подлунный дорог,
И не ищи весомых отговорок».

CCCXXXII