Лирика. Автобиографическая проза

Удел счастливый мой, пора блаженства,
Златые дни, безоблачные ночи,
И вздохи нежные, и сладость лада
Моих латинских строф и новых песен
Внезапно вылились в печаль и в слезы,
И немила мне жизнь, и жажду смерти.

Жестокой, злой, неумолимой Смерти

Я говорю: Лишив меня блаженства,
Ты сделала моим уделом слезы,
И мрачны дни мои, унылы ночи.
Мучительные вздохи — не для песен,
И скорбь, моя сильней любого лада.

Где признаки утраченного лада?

В словах о муках, в помыслах о смерти.
Где пламя строф, где жар любовных песен,
В которых сердца чуткого блаженство?
Где о любви слова под сенью ночи?
И на устах и в думах — только слезы.

Мечта когда-то порождала слезы,

А сладостные слезы — сладость лада,
И, плача, долгие не спал я ночи,
Тогда как нынче слезы горше смерти,
Закрывшей взгляд, исполненный блаженства, —
Высокое начало низких песен.

Прекрасный взор, предмет любовных песен,

В последних песнях заменили слезы
Воспоминаний о поре блаженства,
И мысль рождает перемену лада,
И без конца взываю к бледной Смерти:
Прерви мои мучительные ночи!

Покинул сон томительные ночи,

Глухие звуки — новый признак песен,
В которых говорится лишь о смерти,
И что ни песня — в каждой слышны слезы.
Изменчивее не бывает лада
В стране любви, где начал я с блаженства.

Никто не знал подобного блаженства,

Никто сильней не страждет дни и ночи.
Двойная боль двойного просит лада,
Рождающего звуки скорбных песен.
Надежду прежних дней сменили слезы,
И смерть одна — лекарство против Смерти.

Убитый смертью, только волей Смерти

Увижу лик в обители блаженства,
Что вздохи делал сладкими и слезы —
Зефир и дождь под сенью нежной ночи:
Из светлых мыслей ткал я строфы песен
Любовного, возвышенного лада.

Когда, найдя опору в скорби лада,

Лауру смог бы я отнять у Смерти,
Как милую — Орфей[171] звучаньем песен,
Я прежнее бы испытал блаженство!
А не найду — пусть мрак ближайшей ночи,
Закрыв истоки, остановит слезы.

Амур, уж много лет, как льются слезы,

Как скорбного не оставляю лада,
На лучшие не уповая ночи.
Поэтому я и взываю к Смерти
С мольбою взять меня в приют блаженства,
К той, без которой плачут строфы песен.

Взлети слова моих усталых песен

Туда, где неизвестны гнев и слезы,
Она, чья красота — небес блаженство,
Тотчас же новизну заметит лада,
Неузнаваемого волей Смерти,
Оставившей меня во мраке ночи.

Вы, кто в безоблачные верит ночи,

Кто пишет сам иль ждет любовных песен,
Глухой к моей мольбе скажите Смерти,
Страданий порту, где излишни слезы, —
Пусть отрешится от былого лада,
Что всех печалит, мне ж сулит блаженство.

Сулит блаженство после долгой ночи:

И лада скорбь, и безысходность песен,
И слезы — все уйдет с приходом Смерти.