Люби Небесное

Случается – и жизни отдают.

Она же, как капризная царица,

Того помилует, а этого – казнит…

Позор… Успех…Но это только снится.

Душа – в дурмане. Беспросветно спит.

Проснётся – ужаснётся. И отступит

От пропасти – от злобной суеты.

Даст Бог – на Поле Истины вернётся,

Где Божьей мудрости рождаются цветы.

Поэты разные бывают

Поэты разные бывают

Тот хвалит Свет, а этот – тьму.

Одни нас, тонущих, спасают.

Другие тянут нас ко дну.

Поэты были, есть и будут,

Их невозможно истребить.

Они должны средь наших буден

Хоть каплю света – но дарить.

Не лгать

Не нужно и славы,

А только – не лгать.

То – сжечь, то – оставить,

Дожать, острогать…

А что остается?

Былинки и сор.

Но их не коснется

Хвала иль укор.

В пыли позабытая

Будет лежать,

До времени скрытая,

Тлея, тетрадь.

Быть может и так:

До скончания дней

Никто, никогда

Не узнает о ней.

Но ТАМ, перед Богом,

Хочу или нет,

За буковку каждую

Дам я ответ.

Слова, слова…Нанизывай на леску

Слова, слова…Нанизывай на леску.

Сверкают бусины. Но какова цена?

Покуда вес, природа – не известны,

То истинная ценность не видна.

Порой молчанье – лучшая огранка.

В тиши и думах вырастет кристалл,

Один, чудесный, средь пустых обманок…

Мысль – драгоценна, коль чиста, проста…

Мне некто запретил писать стихи

Мне некто запретил писать стихи.

Назвал их хлёстко, резко – «словоблудием».

Они не хороши, и не плохи…

Душа бездомная скитается по людям,

Всё клянчит подаяния – любви.

И получает – то куски, то крохи…

А некто мне: «не плачь и не зови,

Иначе, уж поверь, окончишь плохо…»

Я знаю, что во всём он прав почти.

Моя душа – червивая и злая.

Я не пою, скорей – скулю в ночи.

Но Бог не бросит, это точно знаю.

Прости, очередной наставник мой.

Кто как умеет, я молюсь – стихами.

Мои стихи – молитва, вздох и вой.

Я в рифму о грехах своих вздыхаю.

Сначала причудливо вяжешь слова

Сначала причудливо вяжешь слова.

Потом ослабеет стихов тетива.

Цвет облетит и останется кость,

Имя которой – злость.

Ненависть, и не иное,

Слёз сострадания – нет…

…Так бы прожить, чтоб опало земное,

И остался – небесный свет…

Нам за строчками не спрятаться

Нам за строчками не спрятаться.

Всё, что на душу легло,

Пишем. Стоит напечататься –

Мы прозрачны, как стекло.

Говорим о том, что ближе нам,

Кто наш недруг, кто – кумир…

Мы, спокойно или с вызовом,

Приглашаем в личный мир.

Популярности заложники,

Мы лелеем каждый стих.

Беззащитные художники,

Ищем средь толпы своих.

…Мало ль, что о нас судачится.

Не распутаем клубок…

Что на самом деле прячется

В наших душах – знает Бог.

Наберётся десяток стишат…

Наберётся десяток стишат,

Что за тучи на небо спешат.

Наберётся немножечко строк,

Что обгонят назначенный срок.

Наберётся лишь горсточка слов,

Что найдут себе пищу и кров.

Лишь два слова: «Господь» и «прости»

Нам помогут в далёком пути.

Тоска – поэзии сестра

Тоска – поэзии сестра.

Ища во всем первопричину

(Так ищет женщина мужчину),

И осторожна, и мудра.

Она не трогает основ, скользит,

На дно не погружаясь,

Случайно, вроде бы, касаясь,

Неторопливых берегов.

Любовь – поэзии под стать.

Мечтает в мире воплотиться,

Не может до конца раскрыться,

И, мучаясь, не любит ждать.

Но – ждет. Становятся одним

Любовь, тоска… И жажда жизни,

Которая прозреньем брызнет,

Но Небо властвует над ним.

Стихи я писать разучилась

Стихи я писать разучилась.

Не выразить то, чем живу.

Мое житие расслоилось,

И вижу я сны наяву.

Я душу небесным питаю,

Бегу от привычных утех,

На ниточке сердца летаю,

Забыв и позор, и успех.

Порой обхожу я музеи

Былых обольщений и грез.

Сквозь пыль и тенета глазеют

Портреты развенчанных звезд…

О птицах…

Я думал, что душа моя черна.

Чернее ворона. И злоба – остроклюва…

Я падал… И когда достигну дна?

Но честен был, с душою однолюба…

Я не надеялся, о, Господи, спастись.

Я падал, и конца тому не видел.

Но Голос мне сказал: «Остановись!»

Я замер. Сам себя возненавидел.

Я рукописи жёг. Я рвал листы,

Бросал в огонь, и корчились страницы.

Исписаны, исчерчены, густы

Горели дни, воспоминанья, лица.

Я в пепле, Господи, стою перед Тобой.

Я серым стал, от пяток до макушки…

Стою, седой поникнув головой,

Как нищий возле старенькой церквушки…

Не чёрный ворон я, а слабый птах.

Готов я мёрзнуть, погибать от зноя…

Позволь, позволь летать в Твоих садах

Перед Твоей Небесной Белизною…

Что останется

Мне иногда безразлично,

Что после меня останется.

Ну, кипа бумажек личных,

Да рукопись – бесприданница.

Таланты над головами

Восходят, сверкают, гаснут.

И – забываются нами,

Влюблёнными в новые сказки.

Честнее, труднее, правдивей

Слушать Бога и сердце.

В итоге, толпе на диво,

Не сгинуть, не затереться,

Душу не измурыжив,

Радости чистой дождаться.

И, умирая, выжить.

И от стихов отвязаться.

На пороге Вечности

Торопимся дела доделать

Торопимся дела доделать.

А их не убывает груда.

Почти не слушается тело,

И слышен зов из Неотсюда.

Спешим, стихи собрав, издаться,

Бумаги разобрать по папкам,

Архив подшить, в шкафах прибраться,

И даже приготовить тапки…