Люби Небесное

А всё – пустое, прах и пепел.

Успеть простить бы, примириться.

И будет наш отрезок светел.

И, может быть, ещё продлится.

Говорят, мы устали

Говорят, мы устали, и много нам лет.

Горсть таблеток на завтрак, и две на обед.

Голова поседела, читать тяжело -

Видно, надо в очках посильнее стекло.

Что сказали вы? Ась?.. И походка слаба…

Отступаем, сдаёмся. Короче – труба.

Но слабеющим слухом мы слышим порой

Шелест крыльев – проносится ангелов рой…

Слеповатые, видим на лицах следы

Ран душевных, и линии прошлой беды.

Ослабевшие, можем мы руку подать…

И уже не людского страшимся суда.

Солнце радует нас, не печалит луна.

Получается, старость – открытий полна.

Пережитого кадры – немое кино…

Объясняется смысл, обнажается дно…

Чемоданы обид и оплошностей кладь

Разобрать бы успеть… То, что занял – отдать…

Чтобы нам уходилось почти налегке -

Свет любви и прощенья лежал в узелке.

Дни летят, как бешеные кони…

Дни летят, как бешеные кони.

Но тоска вне времени живёт.

Годы горбят наши спины, клонят,

Копится печали горький мёд.

Кажется – земное время канет,

А тоска повиснет на плечах.

И как плащ, шурша, взмахнёт крылами,

И обнимет, отражая страх.

Страшно? Да. Но мы не веселились,

Так, чтобы последнее забыть.

Каялись, надеялись на милость,

Грусть и радостью великой не избыть.

Спросят: а о чём душа грустила?

Об ущербности своей, неполноте.

Пока жизни форма не застыла,

Были дополнения… Не те…

Вечно нам чего-то не хватало.

Были миги радости святой…

Ликование сквозь пальцы утекало,

Лес унынья нарастал густой…

Мы надеялись, мы шли неутомимо…

Дни мелькали. И душа – росла.

Смерть – как сито: пыль и пепел – мимо.

В Божьих дланях – души и дела.

Бесконечное стихотворение

Успеть закончить все дела,

Чтоб ничего не тяготило.

Чтоб лёгкою душа была,

К земле не пригибала сила.

Успеть простить, простить, простить.

Желать молитвы, словно хлеба.

Мечты на волю отпустить,

Как шарики в просторы неба.

Раздать одежду, что висит,

Пылясь, напрасно в шифоньере.

Просеять мысли сотней сит,

И чувства на грехи проверить.

…Гляжу вокруг – и жуть берёт:

Коробки разные пылятся.

Вещей глухой круговорот –

Не хватит жизни разобраться.

И длинный-длинный список дел.

А вдуматься – пустого много.

Уже и волос поседел.

И в небеса глядит дорога.

Слава Господу за всё

Слава Господу за всё.

Жизнь мы сами усложняем,

Вяжем петли, рвём, скрепляем,

То нас топит, то несёт…

Слава Господу за всё!

Словно бешеные кони,

Мчатся мысли и желанья.

Даже лёжа на диване,

Мы под их скопленьем стонем,

Задыхаемся в погоне.

А когда покой обрящем?

Мы блуждаем в тёмной чаще,

Мы живём ненастоящим.

Нам успеть бы укрепиться,

С покаяньем сжиться, слиться,

Чтобы ТАМ не заблудиться.

Не теряя с Богом нить,

О молитве не забыть!!!

Скоро позовут меня к ответу

Скоро, скоро позовут меня к ответу.

Дел хороших, и молитвы – нету.

Жизнь – грязна, грехами замаралась.

Только покаяние осталось.

Только слёзы, просьба о прощении,

Да икон небесное свечение…

Я спешу в своей душе прибраться.

Сколько ж можно во грехах валяться!

Да, земных забот осталась горстка.

Но и сил немного, полнапёрстка…

С Божьей помощью бы перебрать архивы.

Дневники прочесть… Найду ли силы?

Пропущу через себя заразу.

Думаю – а может сжечь их? Разом?

От бумажной кипы отвязаться,

И с душой наедине остаться…

Чтобы волки мысленные, воры,

С Богом не мешали разговору…

Лампадка

Ещё горит моя лампадка…

Трепещет, бьётся огонёк.

Срок жизни слишком, слишком краткий…

Успеть, пока он не истёк,

Дела доделать, домолиться,

В пути надежды не терять.

Дать в книгу перевоплотиться,

Стихам, что пишутся в тетрадь.

Зовёт небесная дорога.

А я вещами обросла…

Их так невыносимо много,

Что не раскинутся крыла.

О, эти жизненные путы…

Господь болезнью наградил,

Чтобы драгоценные минуты

В молитву разум превратил.

Чтоб за земное не цеплялась

Сластолюбивая душа.

…Немного маслица осталось,

Горит лампадка, чуть дыша…

Молись, душа!

Окажется, страх смерти – это малость.

Бояться надо духов, что придут.

Потребуют, чтоб им душа досталась.

Заявят, что навеки заберут.

Молись, душа! Кричи: «Помилуй, Боже!».

Хотя при жизни надо бы вопить.

Страшусь момента этого до дрожи…

И умоляю с покаяньем жить…

Я уйду, дела не доделав

Я уйду, дела не доделав.

Не успев что-то там долепить.

Станет ветхой одеждой тело,

Оборвётся слепая нить.

И увижу во рву, под пылью,

Тихо тонущее во тьме:

Снимки, книги, архив фамильный…

Всё, что тешило душу мне.

Что служило грехам: тщеславью,

Празднословью, блудным страстям,

Божий гнев истребит, расплавит,

Как ненужный, смердящий хлам.

Что останется, если даже

Слово искреннее «прости!»

Исчернила греховной сажей,

Не хотела свой Крест нести…

Не могу ничего, не умею.

И пока ещё тут дышу,

На иконы смотреть не смею,

О помилованьи прошу…

Нам не всё равно ли, кто ты, Смерть?

Нам не всё равно ли, кто ты, Смерть?

Встреча неизбежна. Нам-то надо

За тебя, в далёкое, смотреть,

Где иль пораженье, иль награда.

Нам о Боге думать. О душе.

Ну а ты… О милости не просят

Коль явилась, странная, уже.

Как горох о стену все вопросы.

Ты добра к измученным костям,