Люби Небесное

Свои незримо души убивали…

Не наберётся в церковке свечей,

Чтоб по убитым день и ночь пылали.

И поднимались в белой пелене

Недоумением измученные люди.

Ушли на Небо. Но лежат на дне

Убийцы. Им прощения не будет.

Они об этом знали наперёд

Глушили водку, целились незряче…

… Так тихо. Дальний колокол поёт.

У стенда старики стоят и плачут.

Всегда так было

Всегда так было, и так будет.

Того, кто нежен – грубость губит,

Того, кто слаб, того затопчут,

Тех, кто искрится – обесточат.

Того, в ком совесть – проклянут

Того, Кто лучше всех – распнут…

Село

Ряска в пруду сбилась кучками,

Рухнул плетень в лопухи.

Поле покрылось колючками,

Смолкли в селе петухи.

Где была ровная улица –

Хмуро стоят хутора.

Псы за забором беснуются,

Лают всю ночь до утра.

Нет, не порадуют окнами

Избы, стоящие в ряд.

Нынче – заборы высокие,

Свежею краской горят.

Время, с гулянками, плясками,

Общей душой – отцвело.

Дачным посёлком неласковым

Стало родное село.

Трещат сороки в перелеске…

Трещат сороки в перелеске.

Села печален древний лик.

В пруду не слышно рыбьих всплесков.

Раскинул зонтик борщевик…

Вода в колодце стала горькой.

Бурьян штурмует сельский ток.

Заборы ветхие – в подпорках.

Косилки отслужили срок,

Комбайн ржавеет у дороги.

Поля кустами заросли.

А люди, жалуясь на Бога,

Лекарство ищут от тоски.

Начальство костерят привычно.

Детишки в город подались.

Травой поросший, горемычный,

Храм, осыпаясь, смотрит ввысь.

…Старуха шла – перекрестилась,

И – дальше, пыльною стезёй…

И Небо ниже опустилось.

На землю капнуло слезой.

Пробился ключ в сухом овраге…

Вода студёна и чиста…

Чертили ласточки зигзаги

Над колокольней без креста…

Бабушка Фрося

Тусклая, стылая, поздняя осень.

Днями – рассеянный сумрачный свет.

Ветер последние листья уносит,

Яркие, прячутся в жесткой траве.

В офисах свет загорается рано.

Души людей погружаются в сеть.

Вечером дома мерцают экраны,

Зов мониторов – не одолеть…

День – словно фильм

из коротеньких серий.

Души бегут – а зачем и куда?

В мире дурманном, в плену эзотерик,

Словно в песок утекают года.

… Чуть развиднеется, бабушка Фрося

Зорьку подоит, проводит пастись.

Курицам бросит пшеницы и проса.

Кошке нальёт молочка:

«Кись-кись-кись» …

Печку затопит, наварит картошки.

Двор надо чистить, бельё замочить.

Ходит за нею пятнистая кошка.

Зорька вернулась. Стоит и мычит.

…Бабушкин день –

хлопотливый и длинный.

Кто ей в работе поможет? Одна.

Ветер листочки срывает. Предзимье.

Пусть – непогода!.. В душе – тишина.

Вечером встанет она на колени.

Плачет и шепчет: «Помилуй… Прости…

Выведи из Вавилонского плена

Деточек милых, к Себе возврати…»

Чудом держится домишко

Чудом держится домишко,

Из последних сил стоит.

Ветер хлопает бельишком,

И в окошке свет горит…

Провалилась крыша слишком,

Стены в доме повело,

Но лежат рядком дровишки:

Видно – топят, и тепло…

Пёс в коморке возле дома,

Отлежится – и во двор.

Обежит забор знакомый –

Устрашится всякий вор.

На забор без слёз не глянешь.

Доски рубят, в печке жгут.

…Разве жить сюда заманишь?

Но, как видите, живут.

Заменили стёкла плёнкой…

…Пусть не верит и не ждёт,

Но стоит-живёт избёнка…

Чьи-то души бережёт…

Размышления во время полёта

В иллюминатор мы глядим…

Жизнь так хрупка и невесома…

Под нами облака, как дым,

Что отделяют нас от дома –

От милой, сказочной земли,

Основы, нам казалось – прочной…

Но нас просторы увлекли,

И мы летим средь белых клочьев…

И понимаем, что слабы,

Беспомощны, и – дрожь по коже…

…Что нет ни рока, ни судьбы,

И нас несут ладони Божьи…

Хилок

Леса осенней, сказочной поры.

Багрово- жёлтые, зелёные ковры…

Нас электричка мчала на восток,

В далёкий рыжий каменный Хилок.

Дороги от вокзала – во все стороны,

А вдоль обочин важно бродят вороны.

Обычная окраина российская.

Глаза людей – с пронзительною мыслью.

Живут, работают, о детях беспокоятся…

Над ними небо серое покоится.

Храм деревянный – среди камня островок,

Средь суеты – спокойствия мирок.

Светлеют лица, изменяются,

Когда над вечною иконой наклоняются…

Холодный август… Горьковатый дым…

Был город оставляемый – родным…

Самоизоляция

Город обволакивает страх.

Бродит он, заглядывая в окна.

В электричках и на площадях

Нынче непривычно одиноко.

Божьи птицы знай себе в ветвях

Перепархивают и щебечут тонко.

А людей в дома запрятал страх.

Не увидишь бабушку, ребёнка.

Только носятся безумные авто.

Пёс бездомный вышел на дорогу.

Я надену новое пальто,

В храм пойду. Открыт он, слава Богу.

Души прячутся в испуганных телах.

Лица прячутся за масками, как будто

Защитят они, прогонят страх,

И уберегут от тяжкой смуты.

Но пока открыта в Церковь дверь.

Лики озаряются свечами.

Бог нас не оставит, твёрдо верь.

С нами Бог! И Ангел за плечами.

Когда нас выпустят на волю

Когда нас выпустят на волю…

Когда гулять, дышать позволят,

Из дома, словно из тюрьмы

Мы выйдем! Но поймём ли мы

Уроки тяжкой несвободы?

Душою одичав, в угоду

Усталым страхам, может статься,

Мы будем продолжать бояться,

Мы перестанем улыбаться?

Не будет так! Душою светлой

Пошлём всему вокруг приветы.

Не опасаясь ничего,

Обнимем друга своего!

Даже если никто

Даже если никто нас не услышит,