Любя необычайные черты…

Востребовал он издали голубку:
Возникла в ней великая нужда.
Наполнили глухие стоны трубку.
Бегом ушла во мрак она тогда.

Поблизости мужчина жил, и вскоре

Представилось открытое жильё.
Поверженный тепло терял – о, горе!
Смертельное виднелось остриё!

Столь адский крик исторгла молодая,

Найдя того, кто путался, любя,
Что за стеной горячей кружкой чая
Соседка враз ошпарила себя.

«Просила подождать её безгневно…»

Просила подождать её безгневно,
Где начисто одежды лишено
Древесное семейство, где плачевно
От бури пало дерево одно.

Советовала мне потешить око

Синичкой на стволе величины,
Чьё тело обнажается жестоко
До самой сокровенной белизны.

Как надобно ответил я два раза

На слух едва ли подлинно тугой
К успеху не вкусившей слов отказа,
Ко вздоху повреждения другой.

Уныние

«Не поднял я навстречу взгляд успешно…»

Не поднял я навстречу взгляд успешно
Приветствие пославшей тихо мне;
Приветствием ответив ей поспешно,
Лица не разглядел у ней вполне.

Решая, кем она могла б являться,

Предполагать я брался лишь одно:
Той девочке порядком удивляться
Ты мог и не совсем ещё давно.

Всё было в ней поистине красиво:

Лицо, что рдело, свежестью дыша,
Фамилия, звучащая счастливо,
Любой наряд, и голос, и душа!

«Когда к одной дерзал адресоваться…»

Когда к одной дерзал адресоваться,
Рождался лишь язык отпора в ней.
Сконфуженный зарёкся нарываться
На те неудовольствия поздней.

Тогда случилось ей, с подружкой стоя,

Окликнуть охладевшего мертво,
Чтоб юбку стародавнего покроя
Поднять одушевлённо для него.

Подружка так и скрючилась от смеха,

А тот убрался к месту своему,
Но телом обольстившая потеха
Неотвратимо помнилась ему.

«С лихвой возьмёшь, испрашивая крохи…»

С лихвой возьмёшь, испрашивая крохи.
На них обозначаются друзья.
Немного мил – уже стези неплохи:
Не льстится то на право бытия.

Бессчётными не делаешь услады,

К одной воспламеняешься в тиши —
Насущное тебе найти мы рады,
Шикарное приложим от души.

И часто не ценой греха легко нам,

А следствием улыбки лишь одной —
Посильней та, чем отповедь амвонам,
Отрадней пут особой красотой.

«При чтении просил я передышки…»

При чтении просил я передышки —
Твой плач едва терпели стены те,
Но вот я возвращался к букве книжки —
И ты переходила к немоте.

Символика сия глаголет ясно:

Познание довольствует одно —
Слезам являться надо полновластно,
Как только в остановке мрёт оно.

Но слышать я люблю неимоверно,

Как жалобно ты плачешь у себя,
Как ныне с мамой цапаешься скверно,
Как песенке вверяешься, любя.

«Подсказывать ей многого не надо…»