Любовные похождения шевалье де Фобласа

Я не мог выдержать отчаяния отца и в свою очередь напал на маркиза; он храбро защищался, но только на несколько мгновений отсрочил роковой удар. Его падение положило конец смертельной тревоге барона. Отец упал на траву почти в одно время с моим врагом. Я понял, что барон считал меня опасно раненным, подбежал к нему и распахнул камзол:

— Успокойтесь, это только царапина!

Отец, не говоря ни слова, поднялся с земли, посмотрел на рану и поцеловал ее. Я хотел броситься в его объятия, он удержал меня и указал на арену поединка.

Я огляделся: один из родственников маркиза лежал без движения, другому перевязывали рану, нанесенную в бедро. Хирург осматривал Розамбера, которого с помощью нескольких слуг поддерживал дю Портай.

— Мы обменялись ударами, — сказал граф, когда я подошел к нему. — Кажется, мой противник не сильно ранен, я очень рад, но мне досадно, что и он поверг меня на землю.

Барон тоже подошел к нам. Он слышал, как хирург сказал, что Розамбер ранен не смертельно, но что долгое путешествие будет опасно для него.

— Я позабочусь о нем! — воскликнул барон. — Уезжайте.

— Да, уезжайте, — повторил Розамбер. — Ну, Фоблас, обнимемся, и в путь.

Мой отец долго сжимал меня в объятиях.

— Эта злосчастная дуэль нарушает все наши планы, — сказал он дю Портаю. — Ловзинский, замени ему отца до моего приезда. Не буду задерживать вас, друзья, прощайте! Вот прекрасные скакуны, на них вы в один час доедете до Бонди, там вы найдете почтовую карету; я велел разместить подставы вплоть до Клэя. Почтовых лошадей вы наймете только в Mo. Спешите, пока не окажетесь в полной безопасности, и не останавливайтесь до Люксембурга.

Мы уехали; в Бонди нас ждала почтовая карета, кучер отца и мой верный Жасмен. Вплоть до Mo в наш экипаж то и дело впрягали свежих лошадей. Дерневаль также должен был нанять почтовых лошадей в Mo, он обещал ждать меня там в течение четверти часа. Я спросил на станции, не видал ли кто-нибудь троих молодых людей, ехавших в сопровождении трех слуг. Мне сказали, что они были в Mo полчаса тому назад. Те же советы получил я в Сен-Жане, в Ферте-су-Жуаре и в Мотрей-о-Льоне. Дерневаль проезжал на полчаса раньше меня, вероятно, он боялся погони и торопился. Мог ли он действовать иначе? Но как должна была тревожиться Софи!

Дю Портай, удивленный тем, что я постоянно задавал одни и те же вопросы и не жалел денег, спросил меня, почему я так интересуюсь этими молодыми людьми.

— Это три брата, которые, так же, как мы, дрались сегодня на дуэли; мне необходимо догнать их. О, прошу вас, поедемте верхом!

— Мой друг, если мы оставим нашу карету, может быть, нам придется весь оставшийся путь проделать верхом!

— Ах, я не боюсь усталости!

— Да и мне не привыкать.

В Вивре мы оставили нашу карету и пересели на лошадей. Дерневалю давали хороших почтовых; мы настигли его только в полульё за Дорманом. Завидя меня, Софи вскрикнула от радости. Она бросилась к окну и протянула ко мне руки.

— Дорогая подруга, умерь твою нежность, или она выдаст тебя. За мною едет дю Портай. Помни, что ты брат Дерневаля!

В Пор-а-Бенсоне Дерневаль вышел из экипажа, поклонился дю Портаю, попросил извинить его братьев, которые не показывались, и сказал:

— Нам следует замести следы: ведь, возможно, за нами гонятся по этой дороге, и потому я принял несколько предосторожностей, которые вы, вероятно, одобрите. В двух милях за Эперне я оставлю почтовых лошадей, которых мне дадут на следующей станции; в карету впрягут других. Я просил одного моего друга приготовить для меня подставу. Проселочная дорога приведет нас в Жалон. Мы сделаем только небольшой круг. Достаточное количество лошадей ждет по дороге к Сент-Менегульде; там я опять найму почтовых. Но, господа, когда я принимал эти меры для бегства, я не рассчитывал на вас. Если бы я отдал вам лошадей моих слуг, я неблагоразумно ослабил бы наш эскорт. К счастью, моя карета велика и удобна, сядьте в нее, я буду править.

Дю Портай не сразу согласился, но потом уступил. Я шепотом сказал Дерневалю, что меня ожидает страшное затруднение.

— Мой друг, ваши братья так красивы, я боюсь их нежных голосов и нежной рассеянности Софи, невозможно будет долго обманывать дю Портая. Дерневаль, посоветуйте нашим подругам притвориться спящими. Остается только это средство! Неосторожность была бы слишком опасна, нас спасет только невежливость.

Все произошло так, как рассчитывал Дерневаль. На некотором расстоянии от Эперне мы нашли свежих лошадей. Какое волнение испытывал я, сев в карету напротив Софи! Она притворялась спящей, но я сжимал коленями ее ноги, которые отвечали на этот нежный призыв. Сдавленные вздохи говорили мне, что моя кузина не спит.

— Эти молодые люди — братья Дерневаля? — спросил меня изумленный Ловзинский.

— По крайней мере, он так говорит.

Дю Портай не стал расспрашивать меня, но я заметил, что он, не глядя на Доротею, не отрывал глаз от Софи, которая, успокоившись и чувствуя, что я рядом, в самом деле уснула.

Помолчав с полчаса, дю Портай заметил, что не верит, что с нами едут братья Дерневаля.

— Я тоже не верю, — спокойно произнес я.