Любовные похождения шевалье де Фобласа

Ла Флёр видел господина де Белькура, моей сестре стало гораздо лучше. Барон собирался вечером навестить госпожу графиню.

— Отлично, Ла Флёр, — сказала Элеонора, — теперь докладывай: уехал ли в Париж Жюльен, которому я велела известить графа де Линьоля, что мы в Гатине?

— Он отправился во втором часу после полуночи.

— Хорошо, иди. Нет, постой. Послушай, Ла Флёр, возьми эти деньги и не болтай. Пошли к нам господина Деспейса, он остался внизу.

Этот Деспейс вскоре явился. Он пощупал мой пульс, посмотрел глаза, велел показать язык и смело объявил, что больному лучше и что он вне опасности. Однако доктор прибавил, что мне нужны отдых и покой. Графиня, в порыве восторга, бросилась ему на шею, доктор очень удивился, а потом по ее же приказанию быстро удалился.

Казалось, госпожа де Б. о чем-то серьезно размышляла и наконец дала госпоже де Линьоль, как мне показалось, не совсем бескорыстный совет.

— К счастью, — сказала она, — нам не нужно обоим сидеть подле него. Не согласится ли графиня, не раздеваясь, лечь на походную койку, что приготовлена в кабинете?

— А вы, виконт?

— Я могу подождать, я утомлен не так, как вы. Кроме того, я успею отдохнуть после обеда, а вам, графиня, предстоит принять барона.

Графиня объявила, что ни за что не оставит меня, и, полагаю, мягкие уговоры маркизы ни к чему бы не привели, если бы я не подкрепил их моими настоятельными просьбами. Наконец графиня согласилась прилечь, взяв с нас обещание разбудить ее ровно через два часа.

Несколько мгновений мы молчали; все было тихо. Наконец виконт бесшумно встал и несколько раз на цыпочках обошел комнату, под каким-то предлогом он заглянул через стеклянную дверь в кабинет, в котором отдыхала графиня, а потом сел у изголовья моего ложа.

— Она спит, — заметил он вполголоса и с озабоченным взглядом прибавил: — Шевалье, мне нужно сказать вам многое; не прерывайте меня, не утомляйтесь, просто слушайте.

Тут госпожа де Б., словно собравшись с силами, взяла меня за руку и, нежно глядя на меня, продолжала:

— Ах, разве я не вправе обвинять судьбу! Я, осужденная на вечное раскаяние, на вечную печаль о прошлом, видела одно возможное утешение для себя: тем или другим путем помочь вам достигнуть счастья. А между тем я сделалась причиной ваших бед. Я для моего друга пожертвовала всем, чем дорожила, а он из-за меня упустил свое самое дорогое сокровище. Как я несчастна! Вы, конечно, уже давно меня не любите, Фоблас, а теперь возненавидите!

— Я! Не люблю вас!

— Говорите тише, — прервала она, — или лучше не говорите вовсе. Молчите, мой друг, это вас волнует и вредит вам. Фоблас, вы меня возненавидите, — продолжала она дрожащим голосом и, заметив, что я снова хочу ее прервать, поспешила прибавить: — Нет-нет, это было бы слишком несправедливо; Фоблас, вы не хотите обвинить меня в своих бедах, но повторите ради моего оправдания то, что я сказала вам в Компьенском лесу. Ах, вашей подруге нужно только знать, что вы не сердитесь на нее: тогда она будет считать себя не такой несчастной.

— О, вы по-прежнему дороги мне, поверьте, я думаю только о вашем ни с чем не сравнимом великодушии и — сказать ли? — о вашей... — Я произнес бы это слово, но, вероятно, маркиза боялась услышать его, потому что она быстро договорила за меня.

— Дружбе, которая окончится только с жизнью. Понимаю! Но молчите, Фоблас, остерегайтесь волнений. Не мешайте мне говорить. Доставьте мне удовольствие рассказать вам, как я заботилась о вас после нашей разлуки в лесу. Я опасалась жестокого похищения Софи и поспешила за вами, чтобы, по крайней мере, вовремя предложить вам мои дружеские услуги. — Она грустно прибавила: — Правда, я напрасно торопилась, любовь утешила вас... Более дорогая вам женщина...

— Более дорогая? Не говорите этого, так как я сам не знаю...

— Что я слышу! — ответила она с притворным изумлением. — Вы любите госпожу де Линьоль так же сильно, как Софи?

— Так же сильно? Нет, конечно, ни госпожу де Линьоль, ни... — Я чуть не сказал: ни госпожу де Б., но она меня прервала.

— Да не кричите вы! Сколько надо повторять? Фоблас, вы разбудите графиню, вам станет хуже, мой друг... Не помню уже, что я говорила?

— Что вы спешили за мной, чтобы утешить.

— Чтобы вас утешить? Нет, шевалье, я этого не сказала. Я хотела предложить вам дружескую помощь и поддержку. Действительно, едва графиня увезла вас, а Розамбер...

— Кстати, что с ним сталось?

— Я велела перенести его в Компьень, в дом одного моего друга.

— Вашего друга?

— Да, моего друга. Доктор говорил о Париже, но я побоялась, что графу в дороге сделается хуже. Я не позволила также поместить его в гостинице, может быть, там недостаточно хорошо ухаживали бы за ним, а в его положении недостаток ухода повлек бы за собою смерть. Этот низкий человек достоин смерти, но он должен умереть от моей руки. Я не доверю случаю возмездия, которое принадлежит мне. Кроме того, я больше всего желаю...

— А вы не боитесь последствий дуэли? Уверены ли вы в молчании стольких людей?