Любовные похождения шевалье де Фобласа

Мы не заезжали за Розамбером. Он назначил нам час встречи, и каждый из нас был так точен, что, подъехав к дому де Линьоля, мы с баронессой во дворе встретили карету доктора. Это была арендованная и очень подходящая к случаю карета с большими французскими подножками, узкая и длинная, своего рода допотопная визави45, запряженная одной лошадью, словом, настоящая докторская коляска. Мы увидели Розамбера, который степенно поднимался по лестнице. Маркиза со слезами на глазах открыла нам дверь в спальню племянницы. Элеонора же, напротив, с живейшим удовольствием бросилась в мои объятия. Я довольно сухо спросил ее, что приводит ее в такой восторг.

— Поздравь меня! — воскликнула она. — Порадуйся! Этот господин де Линьоль ничуть не переменился, и я по-прежнему не его жена! Я твоя и только твоя!

В то же мгновение де Линьоль, вероятно, услышав, что приехал доктор, вошел в комнату и без малейшего смущения заговорил с Розамбером:

— Доктор, равновесие не восстановлено. Что вы скажете на это?

— Что скажу? Скажу, что мое лекарство не виновато и что вы такой гений, каких редко можно встретить.

— К счастью! — воскликнула тетка.

— Неисправимый гений, — продолжал Розамбер, — гений, ум которого будет поражать всегда... но только ум!

— Может быть, мне не следовало оставлять часть напитка, — продолжал граф, показывая на бокал.

— Все равно. То, что было выпито вами, могло бы восстановить равновесие в организмах четырех обыкновенных литераторов. Увы, я не умею обманывать больных: раз мое лекарство не подействовало, значит, вы неисцелимы. Никогда...

— Как? Вы думаете, даже курс лечения...

Граф не договорил, потому что в комнате внезапно появился его брат, виконт де Линьоль, морской капитан. Нетерпеливый моряк ворвался в спальню графини, не дождавшись, чтобы о нем доложили. Мы увидели человека пяти футов и десяти дюймов ростом, широкоплечего, полного и могучего. Он походил на Геркулеса. У него были черные волосы, густые усы и длинная шпага, вид страшный, движения гренадера; в общем, капитан производил впечатление головореза.

Капитан де Линьоль. Здравствуй, брат, здравствуйте, все.

Граф де Линьоль(озабоченным тоном). Здравствуй, мой друг. (Розамберу.) Вы думаете, что равновесие окончательно нарушено?

Капитан. Кто здесь болен?

Розамбер. Ваша невестка.

Капитан. Эта женщина больна? Может быть, все к лучшему! Черт возьми, посмотрим!

Баронесса (Шепотом обращаясь к мадемуазель де Брюмон, которая бросает на капитана угрожающий взгляд). Мне кажется, я говорила вам об этом исполине. Его появление не обещает ничего хорошего. Будьте внимательны и держите себя в руках.

Розамбер. Ваш брат также не вполне здоров.

Капитан (графу). Что с тобой?

Граф де Линьоль. Со мной... Я потерял равновесие.

Капитан. Черт возьми, ты, кажется, смеешься надо мной! Ты твердо стоишь на ногах и держишься так же прямо, как я.

Розамбер. Речь идет о другом равновесии. Все находятся в том равновесии, о котором вы говорите. У графа нарушена пропорциональность между функциями тела...

Граф де Линьоль. И функциями души.

Капитан. Ах, душа! А я-то удивляюсь, почему ты до сих пор не начал жужжать мне о душе. (Розамберу.) Послушайте-ка, милейший, может быть, всё, что вы говорите, прекрасно, но, черт меня побери, если я хоть что-нибудь понимаю.

Розамбер. Однако дело очень просто. Впрочем, если вам угодно, я вам все разъясню: тело жены больно, потому что дух мужа слишком здоров. Чтобы помочь графине, я предписал ей родить ребенка.

Капитан. Ребенка? Кстати, брат, знаешь, говорят, будто твоя жена не нуждается в тебе, чтобы иметь детей?

Мадемуазель де Брюмон. Это «кстати» дерзко! Капитан, если все морские офицеры походят на вас, они пренеприятные господа.

Капитан. Милая девица, у вас случайно нет брата?

Мадемуазель де Брюмон. А что, если у меня есть брат?

Капитан. Если бы у вас было тридцать братьев, я пригласил бы их всех по очереди встретиться со мной за картезианским монастырем46.

Мадемуазель де Брюмон. Капитан, мне кажется, несмотря на ваш грозный вид, первый же из них, встретившись с вами, избавил бы остальных от прогулки к монастырю.

Капитан. Ваше счастье, что вы только женщина!

Тон, которым он произнес последние слова, вполне успокоил меня, я понял, что за его намеками и двусмысленными вопросами ничего не стоит. Я уже собирался ответить весьма запальчиво, но баронесса, которая не переставала следить за мной, шепнула:

— Ради бога, держите себя в руках. Помните, что дело идет о спасении Элеоноры.

Между тем графиня с присущей ей пылкостью заметила своему дерзкому деверю, что, если он осмелится продолжать относиться к ней с таким неуважением, она сейчас же велит выставить его вон.