Любовные похождения шевалье де Фобласа

Граф напрасно старался скрыть свою досаду, напрасно старался подавить глубокий вздох. Самолюбие не позволяло Розамберу показывать, как он огорчен, и он решил уйти.

— До свиданья, — сказал он мне, — и никаких обид. Можно ли завтра вечером застать вас дома?

— Да, мой друг.

— Ждите меня.

— А я приеду с вами? — спросила у него графиня.

— Что за вопрос! — ответил он ей довольно небрежно. — Как вам будет угодно. Однако должен вам заметить, что женщины не могут запросто являться к молодым людям, тем более каждый день.

Графиня направилась к лестнице. Я предложил ей руку.

— Ах! Ну, я очень рада! — сказала она и пожала мои пальцы. — Но я все же на вас сердита. Вы все-таки обманули меня.

— Молчите, молчите, графиня! — заметил Розамбер. — О таких вещах нельзя говорить при свидетелях, тем более при муже.

Они уехали. На следующий день в шесть часов пополудни граф вошел в мою комнату. Жену он оставил дома. Подходя ко мне, он хохотал.

— Все это смешно, ужасно смешно!

— Что именно?

— Да то, что графиня мне рассказала.

— Как! Вы видели госпожу де Линьоль?

— Да нет же, я говорю о моей жене. Она все рассказала, и при ней я старался быть серьезным во имя приличий. Теперь же позвольте мне вдоволь посмеяться: вы рождены для уморительных приключений!

— Розамбер, если вам угодно, чтобы я вам ответил что-нибудь, объяснитесь.

— Ах, на этот раз я, кажется, выражаюсь достаточно ясно, но, если вы настаиваете, я буду говорить еще понятнее.

— Сделайте одолжение.

— Вот как! Слушайте же! Графиня сказала, что раньше, чем стать моей женой, она была женой вашей.

— Неправда!

— Как, вы отрицаете это, вы?

Я быстро прервал его:

— Граф, выслушайте меня, прошу вас... Все ваши вопросы останутся без ответа, они бесполезны. Я не такой жестокий фат, чтобы обвинять вашу жену, если всё это выдумка; если же она сказала правду, я не настолько глуп и нескромен, чтобы говорить об этом ее мужу.

— Да вас никто и не просит признаваться или отрицать, я просто предлагаю вам послушать. Госпожа де Розамбер рассказала, что вы имели счастье лежать в одной постели с маркизой д’Арминкур, что в ту же ночь вы покинули маркизу и пришли поболтать с мадемуазель де Мезанж, что вы обошлись с ней, как очень пылкий молодой человек, но при этом уверяли, что вы девушка. Шевалье, если молодая женщина выдумала всю эту историю, надо признать, что у нее недурное воображение. Во всяком случае, позвольте мне посмеяться.

— Розамбер, я не буду мешать вам смеяться, я посмеюсь вместе с вами.

— Однако, — продолжал он несколько более серьезным тоном, — мне нужно задать вам один вопрос. Предположим... вы понимаете, это только предположение?.. Предположим, что всё это действительно с вами произошло; скажите же, могли бы вы в таком случае рассказать о вашем приключении маркизе де Б.?

— Никогда.

— Я так и думал. Тогда кто же мог проболтаться? Потому что моя женитьба — у меня не осталось ни малейших сомнений на этот счет — благодеяние маркизы де Б. Как я уже вам сказал вчера, когда открытия моей первой брачной ночи внушили мне некоторые подозрения, любезная графиня ***, которая выказывала мне такую преданность, действовала только в угоду маркизе де Б. В тот самый момент, когда, обведенный вокруг пальца двумя женщинами, я щедрой вдовьей частью52 оплатил невинность^*53 мадемуазель де Мезанж, хотя, по справедливости, не я должен был это делать, две враждебные державы объявили, что их разрыв был мнимым и они относят все военные издержки на счет де Розамбера! Впрочем, признаю, маркиза поистине благородна в своей мести. Когда она раздробила мне плечо выстрелом из пистолета, она сама подвергалась опасности, а теперь, подсунув мне в невесты не девушку, но женщину, она позолотила пилюлю, так как жена принесет мне двадцать тысяч экю годового дохода. Шевалье, когда вы увидите мою великодушную неприятельницу, поблагодарите ее от моего имени. Скажите, что поначалу я с отвращением смешался с толпой обманутых мужей; однако отдайте мне справедливость, прибавьте, что моя слабость длилась лишь мгновение и очень скоро я вполне смирился. Главное же, не забудьте уверить маркизу, что, несмотря на мое собственное несчастье, я пуще прежнего расположен потешаться над одураченными мужьями. Фоблас, пойдемте со мною.

— Куда? Вы великолепны... шпага, парадный костюм. Вам предстоят свадебные визиты?

— Нет, прощальные: завтра я уезжаю.

— И вы хотите, чтобы я составил вам компанию?

— Я ужинаю в предместье Сент-Оноре. Мы отправимся на Елисейские поля, погуляем, поболтаем.

— Хорошо, если вы обещаете говорить только о госпоже де Линьоль.

— Охотно. Хоть я теперь один из многих тысяч мужей, всё равно я по-прежнему буду держаться на стороне молодых повес. Фоблас, вот что я подумал: вы случайно не воображаете, что я увожу вас, желая помешать лететь туда, куда, быть может, вас зовет любовь?

— Что вы хотите этим сказать?

— Если вам предстоит новая победа... если вас ждет чья-нибудь молодая жена, уже скучающая со своим мужем, не стесняйтесь.

— Розамбер, неужели, считая это возможным, вы говорите так спокойно?