Любовные похождения шевалье де Фобласа

— Ах, как я забывчив; я хотел уйти, даже не спросив ее имени.

— Де Мезанж, — ответил он.

— Де Мезанж! — вскрикнул я.

— Что вас так удивило?

— Я не удивился...

— Это имя вас поразило!

— Поразило! Дело в том, что я в провинции встречал брата этой девушки.

— У нее нет братьев.

— Ну, значит, одного из ее родственников. До свидания, мой друг.

— Нет-нет, шевалье. Постойте, не встретили ли вы тогда же и родственницу молодого де Мезанжа?

— Нет, а что?

— Да так, ничего. Послушайте, Фоблас, будьте снисходительны, я сегодня страшно глуп.

Я поспешил уйти, чтобы Розамбер не заметил, как изумление сменилось на моем лице ужасным желанием расхохотаться.

Отец ждал меня с нетерпением. Входя, я услышал, как он говорил Аделаиде:

— Ах, несчастное дитя, ты думаешь, я был бы спокоен, если бы это действительно случилось? Идите сюда, — крикнул он, заметив меня, — ваша сестра уже в полном отчаянии. Она уверена, что с вами что-то стряслось и что я это скрываю.

— О, дорогой брат, — воскликнула Аделаида, — еще немного, и я умерла бы от беспокойства! Когда же вы будете драться только из-за Софи?

— Кстати, — продолжал барон, — я все хотел задать вам один вопрос, но вспоминал о нем только в ваше отсутствие: скажите, где письмо дю Портая?

— Отец, оно было у меня, но я потерял его в Монтаржи в тот вечер, когда заболел. Без сомнения, графиня Линьоль нашла его, но я не решаюсь спросить. Правда, меня очень удивляет, что она сама никогда о нем не упоминала.

15

Вечером того же дня Розамбер привез к нам свою жену. Она издали узнала мою сестру, которой никогда не видела, и остановилась пораженная.

— Пойдемте, — сказал ей муж. — Почему вы застыли на пороге?

— Ну, мне кажется, — ответила молодая графиня, по-прежнему глядя на Аделаиду, — да, мне кажется, это она.

— Кто она?

— Ну, та молодая девушка, которую я считала своей подружкой.

— Вы знаете эту молодую особу?

Во время короткого разговора между мужем и женой я старался придумать, как помешать молодой женщине окончательно выдать себя. Если уйду, я поставлю сестру в неудобное положение из-за глупых упреков графини, которая конечно же придет в полное замешательство после моего неизбежного возвращения в гостиную. Следовательно, мне оставалось только поскорее привлечь к себе внимание госпожи де Розамбер и таким образом напомнить ей о тех разъяснениях и осторожных советах, которые старая д’Арминкур наверняка дала «невинной» де Мезанж накануне свадьбы. Я так и сделал. Я подошел к молодой графине и почтительно склонился перед ней.

Графиня вскрикнула, беспомощно опустила руки, совершенно потерялась и в полуобморочном состоянии прислонилась к двери. Несмотря на это, она не переставала переводить глаза с моей сестры на меня; я видел, что она все еще не могла решить, кто из нас двоих был ее нежной подружкой.

— Вот поистине странная и театральная встреча! Но сдается мне, что в этой весьма забавной сцене не я играю главную роль, — заметил граф.

Отец прошептал мне с другой стороны:

— Опять недоразумения, опять последствия какого-то любовного приключения!

— Вы знаете эту молодую девушку? — продолжал граф, указывая жене на мою сестру.

Графиня, очень некстати пожелавшая схитрить, ответила:

— Ах нет, я совсем не знаю мадемуазель де Брюмон.

— Де Брюмон? — повторил Розамбер. — Да будет проклят тот недобрый гений, который подсказал вам это имя! Итак, — продолжал граф, ударив себя по лбу, — сомнений нет. Я стал, что называется, мужем, настоящим мужем! Я стал им еще до свадьбы! А как так получилось, я когда-нибудь узнаю.

Отец наклонился к уху графа, советуя ему держать себя в руках.

— Здесь моя дочь, — сказал он.

— Вы правы, барон, я поступил непростительно, подняв шум из-за такой безделицы, но даже хорошо подготовленный человек всегда вскрикивает от удара. Я человек мужественный, через мгновение я вполне оправлюсь. Сейчас вы увидите меня совершенно спокойным... Тем не менее сознайтесь, что у вашего сына лукавая звезда, благосклонная к нему, но роковая для всех, кто с ним соприкасается.

Он не мог удержаться от того, чтобы не задать жене еще нескольких вопросов:

— Графиня, вы нигде не видели этой молодой девицы?

— Нигде, ей-богу; нет, я даже не встречала ее у моей кузины де Линьоль.

— Ах, зачем расспрашивать, когда... когда человек уверен. Хорошо, графиня, хорошо. Довольно, шевалье расскажет мне остальное.

Казалось, граф на что-то решился. Все сели, и разговор перешел на безобидные темы. Между тем новобрачная, говорившая мало, почти не спускала с меня глаз. Она смотрела с выражением, которое показывало, что если она все еще была немного недовольна и удивлена тем, что я когда-то поддержал ее заблуждение, воспользовавшись ее неведением, то все же не желала вечно сердиться на меня. Розамбер всеми силами пытался скрыть одолевшее его беспокойство. Когда графиня засмеялась, он спросил, что ее развеселило.

— Ну, я смеюсь потому, что он смеется.

— Ах, он! Он! Графиня, а почему смеется он?

— Ну, может, он смеется над тем... Ну, я не знаю, над чем.