Любовные похождения шевалье де Фобласа

— А что? Клянусь, судьба подвергла испытанию мои силы, отныне я чувствую себя способным на всё... Итак, если де Линьоль будет продолжать мучить несчастную графиню, мне кажется, ей останется только уехать к своим родным и начать бракоразводный процесс.

Когда Розамбер произносил эту фразу, было почти темно и мы находились на Елисейских полях, приблизительно против дома господина де Божона. Из соседнего флигеля вышел маркиз де Б. Заметив меня, он бросился мне навстречу, но, увидев Розамбера, повернул прочь. Граф сказал:

— Он нас избегает. Пойдем к нему. Мы не должны упускать прекрасный случай посмеяться.

Напрасно удерживал я Розамбера, несчастная судьба увлекала его:

— Маркиз, вы бежите от нас?

— Скажите лучше, не ищу с вами встречи, — сухо ответил де Б.

— Действительно, многие говорят, что вы на меня очень сердитесь. Сознаюсь, мне хотелось бы узнать, за что именно.

— Думаете, я постесняюсь откровенно говорить с вами? Здравствуйте, шевалье. — Маркиз протянул мне руку. — Вчера вы должны были получить из Версаля...

— Указ о назначении? — прервал его Розамбер. — Он получил его!

— Да, я его получил, маркиз, и сердечно благодарю вас за доказательство вашего...

Граф перебил меня:

— Шевалье, маркиз хлопотал о вас?

— Да, я хлопотал. Что в этом смешного?

— Неужели это не маркиза просила за него?

— Почему бы нет? Маркиза превосходная женщина, она готова услужить всему свету, кроме вас.

— Кроме меня? Отчего же?

— Отчего? Граф, когда человек считает, что перед ним не устоит ни одна женщина, когда он встречает женщину честную, добродетельную, полную любви к своему мужу...

— Простите, я знаю столько высокодобродетельных дам, что не понимаю, о ком из них вы говорите.

— Я говорю о моей жене.

— О вашей жене?! О вашей жене?!

— Да, когда ее встречают, терпят неудачу.

— Терпят неудачу? Само собой!

— И тогда необходимо запастись терпением.

— Легко вам говорить о терпении, маркиз, ведь вы никогда не терпели неудач!

— Довольно неуместных шуток, граф. Я знаю, что вам повезло гораздо больше меня с одной молодой девушкой.

— Молодой девушкой? А, вы говорите о мадемуазель дю Портай.

— О дю Портай или нет — всё равно. И напрасно вы смеетесь! Я, по крайней мере, не сделал никакой низости.

— Ах, пощадите! Впрочем, нет, объяснитесь. Что вы называете низостью?

— Ваш поступок с моей женой.

— Скажите, маркиз, как я поступил с вашей женой? Посмотрим, что вам известно.

— Что я знаю? На следующий день после того как мадемуазель де Фоблас спала в комнате графини...

— Вы уверены, что это была мадемуазель де Фоблас?

Я подошел к Розамберу и шепнул ему:

— Друг мой, берегитесь, чтобы ваши шутки не зашли слишком далеко, умоляю, не выдавайте маркизу.

Между тем маркиз продолжал:

— Вы, чтобы отомстить, привезли к моей жене брата молодой девицы в платье его сестры.

— Какой я хитрый! — воскликнул граф и расхохотался. — Вот какую шалость я задумал! Нет, каково! И какова...

— Мне кажется, — язвительно прервал его господин де Б., который все больше раздражался, — вы смеете насмехаться надо мной! Граф, не довольствуясь этим первым коварством...

— Да, уж если я начну...

— Вы допустили гнусную выходку...

— Черт возьми, дело принимает серьезный оборот!

— Да, очень; посмотрим, кто из нас посмеется последним! Граф, я не люблю насмешек!

— А я не люблю угроз, маркиз! Но расскажите сначала о моей гнусной выходке.

— Да, вы гнусно воспользовались присутствием переодетого молодого человека, чтобы при мне устроить маркизе наглую, ужасную сцену.

— О, сознаюсь, я... демон... бес... распутник!

— Смейтесь, смейтесь, граф. Но раз уж вы потребовали объяснения и, вместо того чтобы извиниться, идете на крайности, узнайте, что я думаю о вашем поведении. Я считаю, что оно недостойно честного человека, и, — прибавил он, дотрагиваясь до эфеса своей шпаги, — вы сейчас же будете наказаны.

— Ну, это смешнее всего, и, хотя многие, может быть, удивятся, объявляю вам: я ждал этого.

— Господа! — воскликнул я. — Что вы делаете? Я не допущу этого поединка, маркиз! Розамбер, вы ненавидите дуэли, неужели вы, смеясь...

— Я всегда, — кричал де Б., — всегда видел по его физиономии, что он шут и грубиян.

— Грубиян? Вы обижаете меня.

— Но я не думал, что он еще и злодей.

— Уж лучше злодей — это благородно.

— Я должен преподать ему хороший урок, я хочу, чтобы он знал...

— Да, он злится, да, смотрите, он совсем разозлился! Я вас не узнаю, маркиз; я всегда видел по вашему лицу... Впрочем, за исключением того утра у ворот Майо, когда вы хотели убить и шевалье, и барона, и графа, и всех, всех, всех... Итак, за исключением того утра, я всегда видел по вашему лицу, что вы самый-самый кроткий и добрый человек в мире.

Услышав эти слова, произнесенные невообразимо издевательским тоном, маркиз де Б. в бешенстве обнажил шпагу. Меня охватило какое-то роковое предчувствие, я не мог без содрогания смотреть на вражеское лезвие, на орудие мести, которому было суждено через мгновение окраситься кровью Розамбера, а вскоре и другой, еще более дорогой для меня кровью.

Я бросился к Розамберу.