Лоббист (СИ)

— Бросьте, Лайал, мы ценим вашу компанию, — тут же успокоил его Виксен, — к тому же, у нас набралось более чем достаточно для скромного ужина.

— Именно поэтому я предложил позвать Альфарда — без него мы бы точно остались голодными.

Альфард усмехнулся и сделал очередной выстрел. «Надо будет как-нибудь пойти на охоту с мальчиками. Кажется, Сигнус до сих пор разводит отцовских круппов».

— Моя супруга просила передать ее благодарности за приглашение на день рождения леди Блэк. Это большая честь для нас.

— Мы рады будем видеть вас на Гриммо. Уверен, у вас найдется, о чем поговорить с моим братом.

Было совсем непросто уговорить Вальпургу пригласить этих «нуворишей» на званный вечер. С точки зрения Альфарда, это был совершенно ненужный снобизм. Виксены были одними из учредителей Ост-Индийской Компании и успели хорошо заработать на атлантической торговле, но, в отличии от Малфоев, не прилагали столько усилий, чтобы снискать расположение старых семей.

Соломенные кудри Мартина Виксена были совершенно неподобающей прической для волшебника его возраста, но он носил их, как львиную гриву. От влажного воздуха над озером и капюшона охотничьей куртки они совсем растрепались, но волшебник был искренне увлечен охотой и меньше всего внимания обращал на свой внешний вид. Его собаки безупречной родословной беспрекословно подчинялись каждому слову и даже жесту хозяину, только изредка, когда приказ запаздывал, прижимали уши и смотрели жалобно, умоляя отпустить их за очередной добычей.

Альфард всегда считал, что по тому, как человек обращается с животными, можно было судить о его достоинстве. Виксен своих собак явно любил, и это делало его в глазах Альфарда приличным человеком.

***

Мондвин было действительно впечатляющим георгианским поместьем: безупречная геометрия и отточенная строгость линий, все в доме говорило о том, что тут жила респектабельная семья. Только открытая терраса перед парадным входом, окруженная ионическими колоннами, выглядела неуместно: это было явное проявление колониального стиля, мало подходящего британскому климату. Снаружи Мондвин окружал недавно переделанный под современную моду классический парк, внутри же это был с безупречным вкусом обставленный и неожиданно уютный дом. Альфарду он напомнил Нуар-Хаус, дом его детства, уничтоженный в пожаре, когда Альфард был еще совсем маленьким.

Пока они пешком шли от охотничьего удела до особняка, между волшебниками продолжился приятный, ничего не значащий разговор. Альфард узнал, что у Мартина было двое сыновей и дочка, но сейчас все они были в Хогвартсе, а жена гостила у кого-то из друзей в Лондоне.

— Раньше мы всегда проводили сезон в столице, но с каждым годом светские мероприятия интересуют нас все меньше. Думаю, лондонский особняк пригодится моему старшему сыну, но мы с женой в последнее время предпочитаем даже зимы проводить в провинции. В этом, как ни странно, тоже есть своя прелесть.

— И не говорите. Лондон невозможен зимой — у моей жены начинается астма от смога, стоит нам задержаться там на пару дней.

Альфард снисходительно улыбнулся — он вырос в Лондоне и никогда не понимал томных жалоб на его суету и грязь. Вообще привычка переезжать на время светского сезона пришла от магглов, большинство волшебников из старых родов были слишком привязаны к своим фамильным домам, чтобы покидать их на полгода. Но возможность содержать два дома была в первую очередь демонстрацией богатства, поэтому многие семьи считали необходимым держать лондонский особняк, даже если редко им пользовались.

Перед ужином он принял горячую ванну. Он не хотел сюда ехать, но охота помогла ему немного отвлечься — последние несколько дней его разум был занят все той же эскападой Нарциссы. Казалось, эта проблема была решена в тот же день: Люциус пространно извинился перед Орионом и Сигнусом, не забыв развернуть все так, будто он сам не сделал ничего предосудительного; Нарцисса была наказана примерно до совершеннолетия; их помолвка оставалась в силе, но Орион холодно проинформировал Абраксаса, что им придется еще раз пересмотреть все условия, включая приданое.

Все в семье относились к этой выходке в Лютном так, будто она была лишь проявлением своеволия Нарциссы и юношеской глупости. Альфард был единственным, кто с самого начала видел в этом не только похороны для ее репутации, но и большую опасность. Беннет, который был его наиболее близким к Волдеморту источником, подтверждал версию о том, что это была их личная инициатива, о которой никто из ближнего круга даже не знал. Не помогало и то, что идиотский план, как назло, оказался успешным. Газеты, обычно избегавшие даже упоминаний Лютного Переулка, не переставая трезвонили о «жесте истинной щедрости и доброты». Альфард ни на грош не верил, что такое крупное и наверняка дорогостоящее мероприятия могло пройти без ведома и личного одобрения самого Волдеморта. А половина хвалебный статей, как он подозревал, была куплена.