Лучшие люди (СИ)

— Ужасно, — пробормотал он, вытаскивая другой рукой палочку. — Это должно помочь. Тепеско! — мягкая голубовато-зеленая вспышка осветила ожог и втянулась в него, краснота немного спала. — Завтра сходи к мадам Помфри, пусть даст тебе противоожоговую мазь, она чудесно помогает.

— Конечно, — произнес Эрик. — Спасибо.

Чарльз осознал, что не встает и не отпускает руку Эрика. Кончиками пальцев он ощущал его пульс. Тот ускорялся.

Очень медленно Эрик поднял их руки, прижимаясь губами к ладони Чарльза.

— Спасибо, — снова пробормотал он.

Чарльза бросило в дрожь, и он подозревал, что упал бы на колени, если бы сейчас уже встал. Он пытался не смотреть на Эрика, но все равно не отводил взгляда, даже когда тот чуть наклонился, продолжая целовать запястье Чарльза. Чарльз провел пальцами по подбородку Эрика, и только тогда тот прикрыл глаза.

— Сейчас ваш ход, профессор, — позвала с доски фигурка Рона Уизли, тут же послышался шик Дамблдора, но Чарльз, выдохнув, уже вырвал свою руку, хотя и не так резко, как собирался.

— Уже поздно, — произнес он и прокашлялся, пытаясь заставить голос звучать ровно. — Уже поздно. Я должен идти в пос… Я должен идти. Мы можем закончить партию завтра вечером.

По лицу Эрика нельзя было ничего прочесть — разочарование? Облегчение? Волнение? Он просто произнес:

— Хорошо.

Чарльз ушел, оставив доску, и, как только дверь закрылась, оказавшись на безопасном расстоянии от Эрика, он позволил себе сползти на пол, прижимая колени к груди.

Глубокий вдох. Вот так.

В конце концов, как будто он не знал, что все еще по уши влюблен в Эрика. Это ничего не меняло.

На глазах выступили слезы, и Чарльз уткнулся в свои колени, контролируя дыхание, чтобы не зарыдать.

Потому что это действительно ничего не меняло.

***

Они закончили партию следующим вечером, и начали новую, которую надо было закончить послезавтра, а потом оказалось, что они играют в шахматы каждый вечер после ужина. Иногда это была комната Чарльза; Эрик почти всегда пытался настоять на своей, потому что Рейвен имела обыкновение врываться комнату брата без предупреждения (судя по всему, тот даже не был уверен, что она умеет стучаться), а потом весь вечер сидела на диване, шурша бумагами, громко жевала фисташки и свирепо пялилась на Эрика, пока Чарльз не видел.

Шахматы, определенно, помогали решить их проблему с публичными стычками. Они больше не ругались за обеденным столом, поскольку зачем же высказывать все на людях, когда можно сделать это наедине?

И если у остальных преподавателей и глаза ползли на лоб от фраз вроде “Подожду, пока мы останемся вдвоем, и докажу тебе, что ты был неправ” и “Тогда сегодня лучше пойдем к тебе”, это, определенно, не беспокоило Эрика. Он не пытался скрыть свои взаимоотношения с Чарльзом. Этот урок он уже усвоил.

Он даже не мог притворяться, что ему не нравятся их перепалки, даже прямо во время них. Настроение поднималось, когда удавалось заставить Чарльза покраснеть и начать распаляться, его веселили — и нравились — это раздражение, смешанное с беспомощностью, когда Эрик намеренно говорил что-то заведомо иррациональное. Не раз разговор доходил до того момента, когда, лет десять назад, он, скорее всего, закончился бы неистовыми поцелуями, но Рейвен умудрялась это пресекать.

Кроме того, Чарльз, кажется, предпринял все меры предосторожности, чтобы не повторился случай с поцелуем руки, избегая даже случайных прикосновений. Даже когда он немного выпивал, что обычно делало его довольно развязным, он только смотрел на Эрика с тоской, очевидно, считая, что тот этого не заметит. Он говорил и смеялся с Эриком, смотрел прямо в глаза, но никогда не прикасался к нему.

За одним исключением.

***

Профессор Шоу поймал его после завтрака в коридоре, после того как они с Чарльзом разошлись.

— Осваиваешься, Эрик? Заводишь друзей?

— Эм, да, сэр, — произнес тот, на удивление искренне. Он понял, что неплохо ладит с преподавателем Заклинаний, профессором Фрост, и Алексом Саммерсом, бывшим заключенным, которого Чарльз из жалости нанял в качестве лесника, но он подозревал, что Шоу это не волнует.

Он оказался прав.

— Как я слышал, ты много проводишь времени с моим дорогим заместителем, — произнес Шоу, и, несмотря на вежливый тон, его выдавал ледяной взгляд.

— Да, сэр, — ответил Эрик непривычно жестко. — Мне нравится его компания.

— Я думал, ты выше этого. Он хорошо справляется с трудной административной работой, но… Эрик, этот человек просто не из твоего круга, когда речь идет об уме или таланте или… да о чем угодно. Я не вижу, какую выгоду ты можешь извлечь из этого общения.

Эрик почувствовал, как пальцы сжимаются в кулаки, борясь с противоречивыми желаниями: первым было, к его собственному удивлению, сделать так, как он поступал в школе, подыграть, но несмотря ни на что, продолжать общаться с Чарльзом; вторым — сейчас же ударить Шоу по лицу и пообещать, что будет еще хуже, если он когда-нибудь заговорит в подобном ключе о Чарльзе.