Лук и Красные Холмы

У Лука же там личное барахло, все деньги и документы, включая паспорт, "сувенирную" зачетку, справки!… Сейчас все это сгорит — и как он будет без документов в университет восстанавливаться???

У Лука в глазах заскакали разноцветные пятна, только на сей раз не совсем такие, как давеча с перепою в пустыне, а гораздо ярче и стремительнее…

— Открывай, сука!!! — Лук со всего маху лягнул дверь в районе замка, раз, другой — нет, держится запор!

Поискал глазами по сторонам — чей-то полевой молот лежит на ящиках с пробами… Лук метнулся за молотом — и назад к дверям!

— Открывай, падла, открывай, м-мать-перемать! — Лук начинает бить в дверь, изрыгая из себя весь скудный запас русских матерных ругательств. Рыло у молота тяжелое, рукоятка сравнительно коротка, со всем этим трудно достичь точности в ударах, но Луку повезло: оба замаха пришлись куда надо, и все запоры, держащие дверь изнутри рухнули, посыпались на пол с дробным лязгом. Лук опять ударил ногой, сильно ударил, аж сквозь пятку в колено отдалось, мелкие деревянные щепки брызнули из разрушенного запорного гнезда, и Лук ворвался внутрь с молотом наперевес. Следовать за ним желающих не нашлось.

Буквально через минуту зрители увидели полусогнутую спину Лука: он, пятясь, выволок за шкиряк и за плечо брезентовой куртки мычащее тело Сереги-художника. Тщедушный, сволочь — а тяжелый такой! Лук хрипит-пыхтит от усилий, а на шее у него болтается трофей — переломленная в замке иж-двустволка, без патронов в стволах.

Лук выпускает из рук брезент, голова Сереги падает в пыль с негромким стуком, тот продолжает мычать, не приходя в сознание, глаза под лоб закачены.

Ружье туда же, в пыль, а сам Лук бросается внутрь, скорее, скорее, проверить наличие и сохранность своих пожитков!.. Деньги на месте, документы… а, вот они, тоже все на месте, все в целости. Ф-фух! Ну! И где теперь держать, чтобы душа за их сохранность не болела!? Может, у Владимира Ивановича в походном сейфе? Угу. Ха-ха-ха. Лук смотрит на свои пальцы — они еще трясутся от ярости и пережитого стресса… И только сейчас до него начинает доходить, чем он рисковал, и как это выглядело со стороны! Типа, он ворвался под оружейным огнем — и обезоружил, и вырубил пьяного дебошира! Как бы не так! На деле-то, в коридоре валяется в бессознательном состоянии пьянючий Серега-художник, чуть поодаль пустое ружье. Гильза картонная, уже пустая, раздавленная, возле Сереги… А в конце коридора комок оберточной бумаги с чуть подпаленными краями. Барак глинобитный, без мебели, полы земляные, с примесью цементных выравнивающих блямб — да хрен тут что загорится, хоть бензином обливай…

Лук подхватывает рюкзак и авоську с личным барахлом — и в двери прочь, в этом бараке он больше не останется. И молот бы хорошо на место вернуть, но черт с ним, с чужим, авось, не потеряется. На улице его ждал постельный мешок, обвалянный в серой песочной пыли, а рядом мужчина, вроде бы из местной администрации. Важный такой, наверное, сердитый!

— Ну и? Кто будет дверь чинить, за замок платить, а, молодой человек?

— А вы кто тут — завхоз, что ли? — Лук, чуть задрав голову, в упор разглядывает рослого мужика средних лет, тому хорошо за тридцать, небритый, но, вроде бы не очень-то пьющий на вид… Все равно хочется дать ему в рыло… Контролер, блин. Раньше надо было за хозяйством следить.

— Именно он.

— Все вопросы к Сереге. Он заплатит. — Лук пытается пройти дальше, сам еще не зная куда, но завхоз не то, чтобы путь ему заступил, но, вроде бы как мешкает, не хочет от Лука отстать, в лицо ему смотрит, взгляд тяжелый… — Алё! Тебе что-то непонятно!? Я же сказал: к Сереге! Эта сука мне чуть документы и вещи не спалила! Компреневу!?

Тут неизвестно откуда нарисовался Искандер — и цоп Лука за плечо. Он же вроде бы в отъезде…

— Лук, все-все-все! Успокойся, пойдем в наш барак, там полно места, картографы вчера уехали. Позавтракаем, как следует!..

Золотой зуб Искандера блестит в примиряющей улыбке, он трезв и благодушен, и его спокойствие постепенно передается Луку.

— Ну, что, товарищ завхоз, есть у вас еще вопросы ко мне?

— Ладно, разберемся.

Накал в конфликтующих голосах угас до нуля, вместе со зрелищностью, и очевидцы разбрелись кто куда, скучать на летнем воскресном зное.

— Э!.. А Серега этот где, а Искандер? Не видел, случаем?

— Да черт его знает, я не следил, унесли куда-то.

Геологическая база-оазис посреди пустыни — это отнюдь не Смольный институт благородных девиц, здесь всякое видывали, и стрельбу, и поножовщину… Дом цел, художник жив и пьян, раненых, ограбленных и пострадавших нет, замок копеечный… Еще час ╛- и все следы утреннего происшествия бесследно утонули в пыльных клубах местного времени. Подумаешь, в дверь стрельнули!..

Милиция так ничего никогда и не узнала о случившемся, да и нет ее здесь, родимой, в радиусе десятка пустынных километров…