Мадикен и Пимс из Юнибаккена

— Какая несправедливость! Это же всё-таки мой день рождения. А я таки буду сидеть здесь и умирать с голоду?

Ну нет, дочкам не хочется, чтобы мама умирала с голоду. Но что они могут поделать?

— Идите сюда, — предлагает Лизабет.

Мама смотрит вниз на бычков и содрогается. Лучше уж она будет голодать, чем спустится со своей берёзы.

— Мадикен, а ты не можешь бросить нам парочку бутербродов? — спрашивает папа.

Мадикен и Лизабет смеются. Ну конечно, это же так весело!

— Смотри, только целься получше — предупреждает папа, когда Мадикен собирается перебросить ему кое-что из провизии.

И Мадикен целится как можно лучше. С одной берёзы на другую летят пакетики, а в них — бутерброды с ветчиной, телятиной и сыром. Папа ловко ловит их. Все, кроме одного пакетика, который сваливается вниз, к бычкам, И эти дурачки наступают на него. Они слишком глупые, чтобы понять, какая вкуснятина к ним упала.

Потом Мадикен хочет попытаться проделать то же самое и с бутылками пива, но этого папа ей не разрешает. Бросать бутылки опасно.

— Хотя мне так хочется пить, что даже в горле пересохло, — говорит он.

Бедный папа, какая досада, думает Мадикен, они с Лизабет будут сидеть тут, на берёзе, с двумя бутылками пива, которые так нужны папе имаме. Она размышляет недолго. Ох и выдумщица же эта Мадикен! Линус-Ида обычно говорит, что не успевает поросёнок и глазом моргнуть, как этой девчонке приходит в голову новая мысль. И вот сейчас как раз у Мадикен появляется одна такая мысль. Она роется в кармане платья, ну да, конечно, шнурок там, он у неё всегда под рукой.

Вот что она придумала. Если взять длинный шнурок и крепко обвязать одним концом бутылку пива, прикрепив другой конец шнурка к подходящей ветке, а потом как следует раскачать бутылку, то она ведь начнёт летать из стороны в сторону, как маятник.

— И тогда, я думаю, папа сможет поймать её, — объясняет она Лизабет, которая не понимает, что задумала Мадикен.

Папе и впрямь не нужно умирать от жажды, имея такую дочь, как Мадикен. Подавшись всем телом вперёд и чуть не свалившись к бычкам, он вылавливает по очереди обе бутылки пива, когда они, раскачиваясь на шнурке, подлетают к нему.

И тогда на берёзах начинается пир по случаю маминого дня рождения. Всё семейство ест разные вкусности, пьёт за мамино здоровье пиво и лимонад и поёт ей заздравную песню. «Живи долго-предолго, до старости лет», так что бычки внизу только диву даются. Папа машет им бутербродом с ветчиной.

— Стол накрыт в зелёной гостиной! — кричит он — Если хотите присоединиться к нам, прошу всех наверх!

— Нет уж, подняться сюда вам никто не позволит — говорит Мадикен, радуясь тому, что бычки не могут лазать по деревьям.

Потому что здесь славное местечко для пиршества по случаю маминого дня рождения. Сидишь словно в зелёной комнате с тонкими светло-зелёными занавесками. Они слегка колышутся, эти занавески, в солнце играет в молодой листве. Освещение в комнате чудесное, а какими вкусными кажутся здесь тоненькие блинчики, согласна ли с ней Лизабет, спрашивает Мадикен. Лизабет согласна, она больше не считает, что лазать на такие вот деревья — настоящее сумасшествие.

Однако с окончанием пира кончается и веселье. Теперь можно до смерти истосковаться по земле, на которую так хочется вновь спуститься. Какие упрямые бычки, они не знают усталости! Время от времени они спускаются к речке на водопой, но только по одному, а потом снова стоят все вместе и честно несут свою вахту.

Мама пытается отпугнуть их пением и музыкой. Она берёт лютню и поёт: «Я — птица в воздушном зале, несут в вышину меня крылья».

— Прекрасно, радуется папа — лети тогда в яблоневохолмскую усадьбу и приведи сюда поскорее Петруса Карлссона.

Вот тут-то и раздаётся первый раскат грома, и теперь они замечают то, чего не видели раньше. Вдали, над Яблоневым Холмом, плывёт большое чёрно-белое облако. Солнце ещё светит над их лугом, но вскоре облако зависает прямо над ними.

— Да — говорит мама, — гроза и дождь, бычки и Линлквист — это придаёт особую изюминку всему дню рождения.

Однако они ничего не могут поделать, лишь сидят на берёзах и смотрят, как стена дождя приближается к ним, а вместе с дождём приходят гром и молния, отчего Лизабет снова начинает реветь.

— Кайса, что ты, собственно, сказала старичку-ясновичку? — интересуется папа — Мне кажется, ты говорила, что заказала у него солнечный лень.

И вдруг Мадикен вспоминает одну вещь:

— Папа, нельзя стоять под деревом во время грозы, это нам учительница сказала…

— Ну конечно, так оно и есть, — соглашается папа — только бычки, должно быть, не слышали, что сказала учительница.

— Да, но, значит, ещё опаснее сидеть на дереве, — предполагает Мадикен.

— Может быть, — отвечает папа — но сейчас делать нечего. Эти бычки не собираются вступать с нами в дискуссию.