Мадикен и Пимс из Юнибаккена

Он поднимает руку вверх так, чтобы все могли видеть Миину картинку с ангелом и фотографию Маттис.

В классе становится тихо. Дети замирают за своими партами. И едва осмеливаются дышать.

— Монетку в пять эре ты мне оставила. Очень мило с твоей стороны, — говорит директор — Но я хочу знать, что ты сделала с остальными деньгами, которые были в кошельке!

Однако Мия не желает отвечать, решительно не желает. Несмотря на мучительный допрос, учинённый ей директором, она молчит, как каменная, стоит и молчит.

— Она купила шоколадные бомбончики, — не выдержав, бормочет Виктор.

И хотя это правда, Мадикен злится на Виктора за то, что он проговорился. А директора она просто ненавидит. Ведь именно из-за него у Мадикен становится так тяжело на сердце, как никогда ещё не бывало. Дирек тор хочет, чтобы Мия во всём созналась. Никакого кошелька он не терял, теперь ему всё ясно. Мия, должно быть, просто украла его. Наверное, пробралась потихоньку в учительскую, когда там никого не было, и вынула кошелёк из кармана его пиджака, который висел на стуле.

— Смотри мне в глаза, — гремит он, — и признайся, что это правда!

— Это правда, — шепчет Мия, но на директора не смотрит, она смотрит в окно.

Мадикен понимает, где и когда Мия украла кошелёк. Кража произошла совсем не в учительской. Но если Мия утверждает, что взяла его именно там, пусть, это её дело. Да и какая разница, откуда Мия утащила кошелёк. Она же призналась во всём. И директору пора, наконец, оставить её в покое и убраться восвояси, думает Мадикен.

Однако директор ещё не удовлетворён. Прежде всего Мия должна попросить прощения, а потом её надо выпороть, чтобы она навсегда отучилась красть и не превратилась бы в воровку.

— Когда-нибудь ты ещё поблагодаришь меня за это, — говорит директор и, обращаясь к классу, добавляет: — А вы смотрите и запоминайте, как бывает с теми, кто ворует. Это полезный урок для всех, — убеждённо заканчивает он.

За партой, белая как мел, сидит Мадикен, а на кафедре, тоже белая как мел, застыла учительница. Она пытается сказать что-то директору, но у него нет времени выслушать её. Он торопится за розгами.

Когда директор выхолит, учительница бросается к Мии и обнимает её.

— Мия, дорогая, попроси у него прощения, ну пожалуйста, тогда он, может быть, не станет тебя пороть!

Мия стоит, опустив глаза.

— А он мне отдаст моего ангела? — спрашивает она тихо.

Картинка с ангелом и фотография лежат на кафедре. Учительница хватает их и поспешно суёт в карман Мииного фартука.

Тогда Мия, наконец, поднимает глаза на учительницу, и есть в её взгляде что-то такое, от чего Мадикен начинает плакать.

Возвращается директор с розгами, и теперь уже плачет не только Мадикен, а почти весь класс.

Не плачет лишь Мия. Она невозмутимо стоит у кафедры в коротком платье, из которого давно выросла, в грязном фартуке и в чёрных чулках с дырками на коленках. Она смотрит в окно. Словно происходящее в классе её не касается.

— Ну, Мия, будешь просить прощения? — спрашивает директор — Можешь сделать это сейчас или потом, как хочешь. Решай сама!

Но Мия ничего не решает. Она продолжает молчать.

Директор приходит в ярость.

— Наклонись вперёд! — гремит он.

Мия послушно наклоняется, и директорские розги с жутким свистом опускаются на её тощий зад. Мия не издаёт ни звука. Но все дети всхлипывают, а учительница закрывает глаза руками.

Директор снова поднимает розги, и в классе раздаётся крик. Но кричит не Мия.

— Нет, нет, нет, нет, нет! — захлёбываясь слезами, выкрикивает Мадикен.

Директор сердито смотрит на неё и вдруг сбивается. Рука с розгами опускается, словно в раздумье.

— Гм, — произносит он, не отрывая глаз от Мадикен. А потом переводит взгляд на Мию. — Ну что ж, на сегодня хватит! Твоим товарищам жаль тебя, хотя, по правде говоря, ты не заслужила их сочувствия.

Но Мия должна ещё попросить прощения. Каждый, кто совершил такой проступок, должен просить прощения.

— И притом немедленно, — говорит директор.

Мия смотрит в окно. Она, по-видимому, ничего не слышит и ничего не собирается просить. Как, однако, этот ребёнок закоснел в пороке. Директор в растерянности.

— «Простите, пожалуйста» — всего два слова и нужно сказать, ты же знаешь. Я жду!

Директор ждёт, и весь класс явственно ощущает его ожидание. Наконец Мия что-то бормочет. Те самые слова, директор не сомневается! Нет на свете такого ребёнка, которого бы он не сломил. И всё-таки директор не доволен.

— Нет, ты должна сказать ясно и чётко, так, чтобы все тебя слышали! Ну, Мия?

Мия оборачивается к директору и впервые смотрит ему прямо в глаза. И произносит всего два слова. Ясно и чётко, так, чтобы все её слышали.

— Горшок вонючий!

А сказав эта слова, Мия тут же бежит к двери на своих тощих ножках и исчезает прежде, чем кто-либо успевает её остановить.

— Какая непристойность! Просто возмутительно! — говорит папа, когда зарёванная Мадикен, придя домой, рассказывает о том, что произошло сегодня в школе.

— Как ты не понимаешь, она ведь… — Мадикен пытается защитить Мию.

— Да нет же, непристойно вёл себя директор, — перебивает её папа. — А не Мия. Вот и получил. Поделом ему.