Мадикен и Пимс из Юнибаккена

Однако бургомистерша, к счастью, не слышит её — какое неслыханное везение! Она шагает быстро и энергично, полная желания обсудить с мамой предстоящий осенний бал, который состоится в Садовом павильоне при гостинице. Но мама застывает на месте в смертельном испуге, что Лизабет снова откроет ротик, и потому она не в состоянии ни говорить с бургомистершей, ни отвечать ей как следует.

— Не сомневаюсь, что вы придёте на бал всей семьёй, — уверенно произносит бургомистерша — А Юнас должен написать о нашем бале большую статью в газету!

— Я попрошу его, — обещает мама.

И бургомистерша уходит, а мама принимается за Лизабет.

— Лизабет, это ужасно! Таких слов ты никогда больше не должна говорить, обещай мне!

— Может быть, только в гардеробе, по вечерам, перед тем как лечь спать… — робко предлагает Лизабет.

Но маму подобное предложение не устраивает. Она боится, как бы эти словечки не выпрыгнули вдруг из гардероба, когда их меньше всего ждёшь, и потому решительно заявляет:

— На, и в гардеробе тоже нельзя! Никогда и нигде, ты слышишь?!

Однако Лизабет не даёт никаких конкретных обещаний, и тогда мама пытается изменить тактику.

— Я дам тебе десять эре, если ты пообещаешь мне никогда больше не произносить этого слова!

На такую сделку девочка соглашается. Ведь она стоит сейчас на рыночной площади и на десять эре может купить много мятных леденцов в лавочке Эбергши в торговых рядах.

— Обещаю, — уступает она.

И, получив монетку в десять эре, покупает себе мятные леденцы. Но, уже держа в руке фунтик с леденцами, она вдруг замечает «Театральные» конфеты, превосходные конфеты, которые вкуснее любых других.

— Сколько они стоят? — спрашивает Лизабет стоящую за прилавком женщину.

— Двадцать эре — сто граммов, голубка моя, — отвечает Эбергша.

Не долго думая, девочка возвращается к маме, которая покупает цветную капусту в овощном ряду, тут же, поблизости.

— Мамочка — радостно сообщает оная знаю одно слово вдвое хуже того, что ты мне запретила произносить. Но если ты дашь мне двадцать эре, то я его никогда больше не скажу.

Мама страшно сердится:

— Как не стыдно, Лизабет! Я больше не хочу иметь, с тобой никаких дел. Но если я ещё когда-нибудь услышу от тебя плохие слова, пеняй на себя, запомни это!

На сей раз мама поступила правильно, Потому что у Лизабет в запасе много «гардеробных» словечек, и если бы мама стала их все оплачивать, она разорилась бы. По крайней мере, папа так считает. Ведь ему всё рассказывают о сквернословии дочери и о её сделке с мамой, когда он приходит с работы домой. И ещё папа узнаёт, что сказала бургомистерша об осеннем бале.

— Ну вот и опять бал, — говорит он.

Подобные балы устраиваются каждый год в это же время. В роли организатора и распорядительницы таких празднеств выступает бургомистерша собственной персоной, поскольку цель их благотворительная, а бургомистерша — самая главная благотворительница во всём городе. Она очень хитро придумала, чтобы богатые натанцовывали деньги для бедных, а поскольку бедных в городе довольно много, то и участие в её бале стоит довольно дорого. Но оно поистине стоит того, ведь танцевать — это же так весело!

Альва обожает танцы. И скоро ей предстоит танцевать, Хотя, разумеется, не на балу.

— Балы не для служанок — отмахивается Альва.

Но всё-таки она рада, потому что приглашена на свадьбу к своей кузине Берте. Берта делает блестящую партию: выходит замуж за лейтенанта, подумать только! В один прекрасный день Альва обнаруживает в почтовом ящике присланное ей приглашение. А ведь она почти никогда не получает никаких писем и первый раз в жизни получила приглашение на свадьбу.

— Но бог ты мой, я же не могу пойти на свадьбу, — огорчается Альва — у меня ведь нет ни одного нарядного платья.

Тогда мама ныряет в свой гардероб, но совсем не для того, чтобы повторять там разные неприличные словечки, а чтобы посмотреть, не найдётся ли у неё для Альвы какого-нибудь подходящего туалета.

У мамы в гардеробе чего только нет! Она вынимает оттуда длинное белое муслиновое платье и отдаёт его Альве.

— Примерь вот это! Мне оно больше не годится, я слишком располнела.

— Такое платье чересчур шикарно для меня, — возражает Альва.

Но мама не отступает.

— Примерь, примерь, — говорит она.

Итак, мама, Мадикен и Лизабет сидят в кухне, дожидаясь Альву, которая наряжается в своей комнатушке.

Проходит немало времени, и наконец в кухне появляется Альва. Такая, какой они никогда её прежде не видели.

— До чего же ты красивая! — кричит Мадикен. — Ну прямо как невеста!

— Нет, ещё красивее — добавляет Лизабет.

Щёки Альвы рдеют, а глаза сияют.

— Да мне и самой кажется, что я выгляжу недурно. Но что подумает Берта, если я заявлюсь к ней на свадьбу красивая, как невеста, ведь невеста-то всё-таки она, а не я.

— Пусть думает, что хочет, — говорит мама, — всё равно платье теперь твоё, Альва.

С того самого дня Альва ходит счастливая и радуется, что сможет пойти на свадьбу и будет танцевать там в белом платье.

— Я запомню это на всю жизнь, — заверяет она Мадикен.