Мадикен и Пимс из Юнибаккена

Но однажды в понедельник утром от Берты приходит новое письмо. Никакой свадьбы не будет. Лейтенант удрал, подумать только!

Альве очень жаль Берту: какое тяжёлое испытание выпало ей на долю! А кроме того, Альва страшно расстроена, ведь она так радовалась Бертиной свадьбе и предстоящим танцам.

— Лучше всего, если вы возьмёте обратно своё платье, — говорит она маме — Другого случая надеть его мне уже не представится.

Но мама стоит перед ней с таким решительным видом, какой бывает только у неё одной.

— А я хочу, чтобы ты, Альва, танцевала в этом платье! Почему бы тебе не пойти с нами на осенний бал? Вместо свадьбы? Я тебя приглашаю.

О подобном безумстве Альва сначала и слышать не хочет.

— Спасибо, спасибо, но это невозможно. Бургомистерша упадёт в обморок от ужаса.

— Пусть падает, — заявляет мама.

Мадикен и Лизабет не понимают, почему бургомистерша упадёт в обморок, если Альва придёт к ней на бал. Они ведь ещё не знают, что существует разница между «изысканной публикой» и «прочей шантрапой». Только «изысканную публику» бургомистерша желает видеть у себя на балу, объясняет девочкам Альва, показывая им в тот же вечер в кухне, как танцуют вальс. Однако Альва решилась. Она тоже пойдёт на бал. Просто-напросто не может не пойти, и пусть бургомистерша думает, что хочет.

— Не выгонит же она меня, — рассуждает Альва — И ваш папа тоже считает, что мне нужно пойти.

Мадикен уже знает, что папа с ними заодно, и, когда мама рассказала ему о том, что пригласила Альву на бал, он с удовлетворением заметил:

— Смотри-ка, ты делаешь успехи! Я от тебя такого не ожидал.

— Стыдись! — как обычно, ответила ему мама, но на сей раз просто в шутку.

Мадикен и Лизабет тоже никогда не бывали на подобных празднествах. Это их первый бал. Они радуются так же бурно, как Альва, и во время уроков танца, которые девушка даёт им у себя в кухне, только и говорят что о предстоящем бале, Уж кто-кто, а Альва умеет танцевать!

— Ещё бы мне не уметь, — удивляется она, — ведь я всю свою жизнь каждое лето только и бегала по танцам.

Дни идут, долгожданное событие приближается.

— В субботу — бал, — говорит однажды Альва, теперь она тревожится не на шутку. — Я сошла с ума. Ну что мне там делать среди этой изысканной публики? Нет, я просто сумасшедшая!

— Ерунда, — успокаивает её Мадикен, — когда ты при дашь на бал, такая красивая в своём платье, все будут только рады.

Лизабет тоже так думает.

— А иначе они просто дураки и самые настоящие… Ах да, мне же нельзя этого говорить, ведь я получила от мамы десять эре.

И всё-таки Альву одолевают сомнения.

— Одно знаю: без вас двоих я бы не рискнула даже заглянуть в бальный зал.

Но вот подходит суббота. И вечером, боишься ты или нет, надо идти на бал.

— А сейчас мы отправимся в Павильон всем Юнибаккеном, — говорит мама — Да не бойся ты, Альва, там же будет весело, уж я-то знаю!

— Это как раз то, чего не знает никто, — бормочет Альва себе под нос.

И вот уже издалека слышна духовая музыка и виден разукрашенный огнями Павильон, который празднично светится меж деревьев тёмного гостиничного сада. Разноцветные лампочки, развешанные вокруг открытой веранды, освещают её сверху, придавая ей особую красоту, а по обе стороны лестницы пылают светильники, и Мадикен кажется, будто она входит в сказку. В таком месте может быть только чудесный праздник! И сколько народу туда идёт! Раздеваясь в вестибюле, люди смеются, переговариваются, окликают друг друга. Все они знакомы между собой, они здороваются, раскланиваются направо и налево, говорят, что рады вновь встретиться. Все изысканно одеты. Мужчины — во фраках и в мундирах, дамы — в длинных платьях, в жемчугах и драгоценностях, с красивыми причёсками.

«Но мы тоже очень нарядные, — думает Мадикен, — мама — в красном бархатном платье с глубоким декольте, Альва — в белом муслиновом, а мы с Лизабет — в наших платьицах из шитья».

Теперь на Альву снова нападает страх, её пугают разговоры и рокочущий вокруг гул голосов. Но Мадикен и Лизабет торжественно ведут её в бальный зал. Папа идёт впереди и показывает им дорогу.

Бургомистерша — первая, кого они встречают в зале, — любезно им улыбается.

— Я привёл сюда всех своих женщин, а красивых девушек у нас целый букет, — гордо говорит папа.

Но когда бургомистерша узнаёт Альву, улыбка исчезает с её лица. Она не забыла тот кусок лососины, который Альва не уступила ей. Знатная дама морщится, но не только поэтому.

— Дорогой Юнас, — обращается она к папе — у нас не принято брать с собой слуг на такие балы.

Она говорит тихо, якобы для того, чтобы Альва не услышала. Но у Альвы отличный слух, и от слов бургомистерши кровь бросается ей в лицо.

Однако папа очень твёрдо и решительно смотрит в глаза сей важной особе.

— Ах, у вас не принято? — произносит он — Тогда, я считаю, пора внести некоторые изменения.

И, взяв под руки маму и Альву, папа чинно шествует с женщинами через весь зал к заказанному им столику. Мадикен и Лизабет вышагивают следом.