Мадикен и Пимс из Юнибаккена

— Я так и знала, — говорит она и, схватив молоток, вновь принимается долбить им по полену.

БЕДНОСТЬ БЕСПОМОЩНА — КАК ЭТО ПОНЯТЬ?

Папа рассказывал Мадикен о деньгах. О том, что значит иметь деньги и не иметь их. О том, что значит быть бедным, таким бедным, чтобы даже невозможно было прокормить своих детей. Подобных людей немало, говорит папа, и некоторые из них пишут ему в газету и просят о помощи.

Иногда после школы Мадикен забегает к папе в газету. Он сидит в редакционной комнате среди всей своей писанины, баночек с клеем, ручек и ножниц, Однажды она случайно прочитывает одно такое письмо, которое лежит на папином письменном столе. Какое же это письмо! В нём говорится только о болезнях и печалях, а в конце написано вот что:

«Пишу Вам всё это с горя и от отчаяния, что бедность так беспомощна».

Мадикен не понимает толком, что означают подобные слова, но ей кажется, что звучат они очень грустно.

— Бедность беспомощна — как это понять? — спрашивает она у папы.

И он объясняет ей, что тот, кто по-настоящему беден, словно бы связан по рукам и ногам, он ничего не может сделать. И если в его жизни что-нибудь случается: болезнь или какая-нибудь беда, то он совершенно беззащитен перед ними.

Мадикен долго сокрушается о том, что бедность так беспомощна, и потом нет-нет да и вспомнит о своём разговоре с папой.

Вот кто с удовольствием заполучил бы ну хоть чуть-чуть побольше денег, так это Альва.

— Почему я должна быть бедной, как церковная крыса? — говорит она.

И всё-таки, считает Мадикен, Альва ни капельки не кажется беспомощной. К тому же Альва нашла способ, как раздобыть целую кучу денег. Она купила себе лотерейный билет. И Мадикен сделала то же самое. Ей тоже хочется иметь целую кучу денег, ну да. Собственно говоря, устроила всё Альва, но это большая тайна, которую никто, кроме Мадикен и Альвы, не должен знать. Мадикен только достала из копилки две кроны, которые бабушка подарила ей в день рождения. Бабушка сказала, что внучка может купить на них всё, что захочет. Но ведь ничего лучше лотерейного билета и быть не может. Потому что после розыгрыша лотереи повалят такие деньги, что всё вокруг заблестит, говорит Альва.

Подобные слова звучат настолько удивительно, что Мадикен едва может поверить им.

— Это точно? — спрашивает она. — Ты можешь сказать «чёрт меня подери, если я вру»?

Когда хочешь уверить кого-то в правдивости своих слов, всегда надо так говорить, считает Мадикен. А в остальных случаях упоминать чёрта не годится, это она уяснила себе очень хорошо.

Но Альва не может с полной уверенностью обещать, что деньги обязательно повалят к ним.

— Ты не должна винить меня, если наша затея разлетится в пух и прах, — говорит она, — ведь ты сама хотела купить этот билет.

Во всяком случае, Мадикен и Альве весело по вечерам, когда они сидят в кухне и обдумывают, что будут делать со всеми своими капиталами.

— Если мне достанется самый большой выигрыш, — говорит Альва, — то ты придёшь ко мне на следующее утро в шесть часов и разбудишь меня. Обещаешь? И скажешь: «Вставай, Альва, разведи огонь в печи!»

— Зачем ещё? — удивляется Мадикен.

— Затем, что я тебе на это возьму и отвечу: «Нет, не встану!» А потом повернусь себе на другой бок и снова засну.

И тут Мадикен пугается. Ведь если Альве достанется самый большой выигрыш и она так разбогатеет, ей, может быть, не захочется больше оставаться в Юнибаккене, а это самое страшное, что только может случиться. Мадикен невесело делится с Альвой своими мыслями, по та лишь смеётся:

— Золотко моё, да разве я могу бросить тебя и Лизабет тоже!

Однажды Мадикен заходит к Нильссонам в Люгнет (что означает «спокойствие» — так называется их маленькая усадебка), чтобы посмотреть, чем занят Аббэ. Девочка немного сердита на него за то, что он заставил её понапрасну прыгать на одной ножке, но Аббэ оправдывается:

— Если бы ты знала, до чего потешно было тогда на тебя смотреть, то не стала бы завидовать, что я маленько повеселился.

Да разве можно долго сердиться на Аббэ? Конечно, нет.

Если сегодня кто и сердится, так это дядюшка Нильссон. Как только Мадикен входит в кухню к Аббэ, она замечает, что там начинается ссора, и ссорится семейство, как обычно, из-за денег.

— Да не можем мы заплатить, ты же знаешь, так что прощай, комод — вздыхает тётушка Нильссон.

А дядюшка Нильссон стучит кулаком по столу и кричит:

— Да, да, да, я уже слышал об этом! Я не глухой, как тебе, наверное, кажется.

Постепенно Мадикен узнаёт, что всё это значит.

— Приспело время снова платить по займу, — объясняет Аббэ.

Ага, теперь Мадикен ясно, в чём дело. Оказывается, дядюшка Нильссон давно ещё, когда покупал Люгнет, занял деньги у фабриканта Линда и теперь каждый год выплачивает ему в счёт долга по двести крон.

— Но ты ведь знаешь папашу, — говорит Аббэ.