Майя

Впрочем, Майя не стала делиться своими страхами ни с Анда-Нокомисом, ни с Зан-Керелем, которые не подозревали о трудностях жизни в захолустном городке, а считали, что вот сейчас запросто купят лодку и отправятся в путь. Что ж, все может быть. Не стоит их разочаровывать прежде времени.

После завтрака все трое спустились по тропинке, вьющейся между хижин и каменных стен, обсаженных сизой кеффа-колмой – на скалистом склоне больше ничего не росло. У пристани покачивались лодки; в спокойной воде чуть выше по течению забрасывали сети рыбаки. Суденышки по большей части были безмачтовые и беспалубные, непригодные для долгого плавания.

Анда-Нокомис решительно направился к рыбакам, разбиравшим снасти неподалеку, учтиво поздоровался и объявил, что желает купить лодку, чтобы сплавиться вниз по реке. Майя сразу поняла, что из его затеи ничего путного не выйдет: ему надо было непринужденно завести разговор о приближающемся мелекриле, полюбопытствовать, как ловится рыба, обсудить слухи о положении дел в Лапане и не упоминать о лодках до тех пор, пока кто-нибудь из местных не поинтересуется, что привело чужаков в Найбрил.

– А, лодка… – пожал плечами один рыбак и повернулся к приятелю. – У тебя пакля есть? Мне тут щель законопатить…

Анда-Нокомис нетерпеливо вмешался в разговор и потребовал, чтобы ему сказали, где можно купить лодку.

– Лодку, говорите… Ну, трудно сказать. Лодками у нас не торгуют, разве что помрет кто, а родни нет…

– Может, кто-нибудь все-таки согласится нам лодку продать? – настаивал Анда-Нокомис.

– Это вряд ли… Нам без лодки никак нельзя.

– А ниже по реке течение бурное? – спросил Зан-Керель.

Рыбаки дружно помотали головами.

– Мы так далеко не ходим, против течения-то возвращаться трудно. А как река в дожди разольется, так и вообще незачем – утонешь еще, – сказал один из рыбаков.

Другой поцокал языком, третий сплюнул в пыль, и все закивали.

Анда-Нокомис и Зан-Керель несколько часов подряд беседовали с горожанами, которые на расспросы отвечали вежливо, но уклончиво и хмуро. Как водится в глухих уголках, к настойчивым чужакам относились подозрительно. Майя, выросшая в глуши, хорошо понимала, в чем причина такого поведения, но выразить ее словами не могла. Обитатели городка, как и их предки, прожили здесь всю жизнь, и все непривычное вызывало у них отторжение. Вдобавок они, опасаясь подвоха, не собирались предлагать помощь знатному господину, которому зачем-то понадобилась лодка, – мало ли что он учудит. После нескольких часов бесполезных разговоров Анда-Нокомис с трудом сохранял самообладание. Ближе к полудню Майя поняла, что их уже ославили на весь город.

Зан-Керель решил расспросить подростков, которые коротали время за нехитрой игрой с разноцветными камешками в тенечке под стенами постоялого двора. Они поговорили о пустяках, обменялись шутками, а потом катриец осведомился, можно ли сплавиться по реке на торговом плоту из Йельды.

– Конечно, – ответил один из мальчишек. – Торговцы часто на плотах сплавляются, только по Флере. В верховьях Жергена течение слишком сильное, а в Лапан и в Тонильду товары посуху возят.

– Только теперь плотов больше не будет, пока дожди не кончатся, – заметил второй. – В мелекрил по рекам пути нет, разломают плот, что твою скорлупку, а уж около мыса вода так и бурлит.

Майя сгорала от смущения, прекрасно понимая, что происходит, – их принимали за глупцов и посмеивались над ними. Еще недавно она с сестрами хихикала бы над знатным господином, что расхаживал по улицам Мирзата, как журавль по болоту. В городе попросту не было лодок на продажу – их строили для своих нужд, как вещь, без которой в хозяйстве не обойтись. Покупка лодки была делом важным, требовала неторопливых переговоров за кувшином вина и долгого, обстоятельного торга. Зан-Керель мог бы этому научиться, но Анда-Нокомис совершенно не подходил для этой роли.

Майя решила, забыв о приличиях, зайти в ближайшую таверну – давно пора промочить горло. Она незаметно отстала от своих спутников и, свернув за угол, подошла к заведению под названием «Пинок». На вывеске с одной стороны красовался бодливый козел, толкающий посетителя в дверь, а с другой – как и следовало ожидать, Шаккарн и Леспа, впрочем, в пристойных позах. Таверна содержалась в образцовом порядке: дверь и ставни, распахнутые настежь, были недавно выкрашены, на подоконниках стояли горшки с цветами, пахло чистым песком и свежим хлебом, посетителей было немного, а изнутри не доносилось ни пьяных выкриков, ни шума драки. Майя облегченно вздохнула и вошла внутрь, ожидая встретить удивленные взгляды.