Маленькие женщины, или Детство четырех сестер

— Нисколько; я способна болтать целый день, лишь бы было с кем. Бетси так и зовет меня болтушкой.

— Бетси — это та розовая девочка, что остается по утрам дома и сама покупает провизию? — с живостью спросил Лори.

— Та самая. Это моя фаворитка. Славная девочка!

— А та хорошенькая — Мегги? А кудрявая — Эмми, не так ли?

— Как это вы все разузнали?

Лори покраснел, но откровенно отвечал:

— Очень просто: я часто слышу, как вы зовете друг друга… Когда я сижу здесь один, то невольно смотрю на ваш дом, и мне всегда кажется, что у вас так весело! Пожалуйста, не сердитесь на меня, но я вам все скажу: вы не задергиваете гардин на том окне, где цветы, и иногда, когда у вас горит лампа, я гляжу в это окно, и мне кажется иногда, будто я вижу живую картину. Вы все, с вашей мамашей, сидите вокруг стола, и из-за цветов это так красиво, что я не могу оторвать глаз от вашего окна. А у меня нет мамаши, — прибавил он и отвернулся, чтобы скрыть легкое дрожание губ, выдававшее его волнение.

Унылый вид мальчика глубоко поразил Джо. Она получила такое здоровое воспитание, что ей и в голову не приходило никаких дурных мыслей. В пятнадцать лет она была так же чиста помыслами, как младенец. Лоренц был болен и одинок, а Джо была так богата семейною любовью, что готова была с радостью поделиться этим счастьем с своим новым другом.

— Мы никогда не будем больше задергивать гардин, — сказала она самым мягким и дружеским тоном. — Смотрите на нас, сколько хотите, если это доставляет вам удовольствие. Но не лучше ли прийти к нам? Наша мама изумительно добра; она сделает для вас все, все! Бетси споет вам что-нибудь, Эмми потанцует с вами, а мы с Мегги будем болтать и смешить вас. Приходите. Право, мы превесело проведем время. Неужели ваш дедушка не отпустит вас к нам?

— Я думаю, что отпустит, если ваша мама попросит его об этом. Он очень добр, хотя и кажется угрюмым. Он позволяет мне все, чего бы я ни захотел, но только он всегда боится, чтобы я не был в тягость чужим, — говорил Лори, все более и более оживляясь.

— Мы не чужие, мы соседи, и вы не должны думать, что будете нам в тягость, — успокоивала его Джо. — Мы непременно хотим познакомиться с вами, и я уже давно хлопочу об этом. Как вам известно, мы недавно переехали сюда, а уже перезнакомились со всеми соседями, кроме вас.

— Мне не с кем ходить в гости, и я все сижу дома и скучаю. Дедушка мой весь погружен в свои книги, а мистер Брук, мой воспитатель, не живет с нами, а только приходит в положенные часы.

— Вы непременно должны пуститься в свет и бывать везде, куда вас приглашают. Если только вы захотите, у вас будет куча друзей и вы будете много веселиться. Жаль, что вы такой застенчивый; но это оттого, что вы редко бываете в обществе.

Лори покраснел, когда Джо упомянула об его застенчивости, но нисколько не обиделся этим; в обращении Джо было столько искренности и добродушия, что откровенность ее ни в каком случае не могла задеть самолюбия.

— Любите ли вы вашу школу? — спросил он, переменяя разговор после минутного молчания, в продолжение которого он смотрел на огонь, а Джо с удовольствием рассматривала роскошную обстановку, среди которой он жил.

— Я не хожу в школу, я хожу на службу… то есть к тетушке, к старой ворчунье тетушке, — пояснила Джо.

Но Лоренц, должно быть, не нашел этого объяснения достаточно ясным, потому что открыл рот с намерением что-то спросить, но, вспомнив, что расспрашивать о чужих делах не годится, остановился и как-то сконфуженно замолчал.

Джо угадала его намерение и оценила его сдержанность, но она совсем не старалась быть загадочной и не преминула тотчас же описать ему в живых красках и свою капризную тетушку, и ее жирного пуделя, и попугая, и библиотеку, где она, Джо, провела столько счастливых часов. Рассказ этот был приправлен забавными анекдотами, вроде того, как приезжал к тетушке свататься один чопорный старичок и как попугай сдернул с него парик в минуту самых чувствительных объяснений.

Лоренц уткнулся в подушку и хохотал до слез, так что одна из горничных просунула голову в дверь, чтобы посмотреть, что случилось.

— Как вы уморительно рассказываете! Продолжайте, пожалуйста, — сказал он, поднимая с подушки свое раскрасневшееся лицо.

Джо, поощренная произведенным эффектом, перешла к рассказу о своих играх, планах, надеждах, опасениях за своего отца и обо всех выдающихся событиях маленького мира, в котором жила она и ее сестры. Вслед за тем разговор перешел на книги, и Джо узнала, к своему величайшему удовольствию, что и Лори также большой охотник до чтения и читал даже более ее самой.

— Если вы такая охотница до книг, то я покажу вам нашу библиотеку, — сказал он. — Не бойтесь, дедушки нет дома, — прибавил он успокоительным тоном.

— Я никого не боюсь, — отвечала Джо, храбро вскинув голову.

— Да, мне кажется, что вы не робкого десятка, — сказал Лоренц, любуясь ее мужественным видом, но в тоже время думая про себя, что и она, быть может, струсила бы немножко, если б увидала его дедушку под сердитую руку.