Маленькие женщины, или Детство четырех сестер

Мистер Лоренц делал вид, что не замечает ее. Он заговорил об уроках Лори, об его учителях и вдруг, как будто ухватившись за мелькнувшую ему новую мысль, сказал, обращаясь к миссис Марч:

— Мой внук перестал заниматься музыкой, и я доволен этим; я не желаю, чтобы он слишком пристращался к ней. Но инструмент портится, когда на нем никто не играет, а потому не пожелает ли которая-нибудь из ваших дочерей упражняться на нем, хотя бы только для того, чтоб он не расстраивался.

Бетси сделала шаг вперед и крепко сжала руки, потому что первым движениям ее при словах мистера Лоренца было захлопать в ладоши. У нее захватило дух от радости при одной мысли, что она может играть на таком великолепном инструменте.

Старый джентльмен, не дожидаясь ответа миссис Марч, кивнул головой с особым свойственным ему видом и, улыбнувшись, продолжал:

— Если которая-нибудь из ваших девиц пожелает воспользоваться моим приглашением, то она может приходить во всякое время; ее никто не увидит. Я сижу целый день в моем кабинете, на другом конце дома; Лори редко бывает дома, а прислуга, убрав комнаты, не входит более в гостиную.

Сказав это, мистер Лоренц встал, собираясь уходить, и Бетси решилась, наконец, заговорить с ним, так как предложение его превосходило ее самые смелые мечты.

— Передайте же мое предложение вашим дочерям, — прибавил он, — а если они не захотят воспользоваться им, то пускай не стесняются.

В эту минуту в его руку проскользнула маленькая ручка и нежный голос робко произнес:

— О, сэр, они будут очень, очень благодарны вам.

— А! Это вы — музыкантша? — спросил старик, удержавшись от своего обычного «гм!» и ласково взглянув на девочку.

— Я Бетси. Я ужасно люблю музыку и непременно буду приходить к вам играть, если вы уверены, что меня никто не услышит, то есть, если я никого не обеспокою, — поправилась она, сама дивясь своей храбрости.

— Никого, дитя мое. Вы можете бренчать, сколько хотите; я буду очень благодарен вам за это.

— Как вы добры, сэр, — сказала Бетси, раскрасневшаяся, как роза, и пожала руку старика, не находя слов, чтоб выразить ему свою признательность. Он так дружески глядел на нее, что она не боялась его более. Мистер Лоренц отвел волосы от ее лба и, посмотрев на нее с минуту, с чувством сказал:

— И у меня была когда-то такая же девочка; и у нее были такие же глаза! Благослови вас Бог, дитя мое. Прощайте, миссис Марч.

С этими словами он торопливо вышел из комнаты, а Бетси в восторге бросилась на шею к матери и потом побежала поделиться радостью с семейством Гуммель, так как сестер ее не было дома. Весь тот вечер она весело распевала, а ночью насмешила своих сестер, забарабанив во сне какие-то варьяции по носу Эмми.

На следующий день, заметив, что оба Лоренцы ушли со двора, Бетси, после некоторого колебания, решилась отправиться в соседний дом и тихо, как мышка, прокралась в гостиную, где стоял ее кумир.

Случайно или нет, на фортепиано лежало несколько хорошеньких легких музыкальных пьес, и Бетси, прислушавшись и осмотревшись вокруг, коснулась дрожащими руками инструмента. Через минуту она забыла и свой страх, и все на свете, и вся предалась наслаждению, которое доставляла ей музыка, звучавшая для нее как голос дорогого друга.

Она играла до тех пор, пока за ней не прислали Анну, чтобы звать обедать; но у Бетси не было в этот день никакого аппетита; она только улыбалась и посматривала на всех с выражением полного блаженства.

С этого дня маленькая девочка в темном бурнусе с накинутым на голову капюшоном каждый день пробиралась за плетень, и в большой гостиной соседнего дома начал появляться и исчезать какой-то невидимый дух, который оглашал музыкой безмолвный дом Лоренцов. Бетси не подозревала, что мистер Лоренц зачастую отворял дверь своего кабинета, чтобы послушать старые мелодии, которые он очень любил. Она не подозревала и того, что Лори часто сторожил в передней, чтобы в гостиную не входили слуги и не смущали ее спокойствия, и ей и в голову не приходило, что тетрадь с этюдами и новые пьесы, которые она находила на пюпитре, предназначались собственно для нее.

Лори, бывая у Марчей, нередко беседовал с Бетси о музыке, и беседы эти были ей полезны, потому что в них объяснялось для нее многое, что затрудняло её в музыкальных упражнениях. Она была очень благодарна за это Лори. Словом, Бетси была счастлива и — что не часто случается — находила, что ей ничего более не остается желать. Но ей было послано новое счастье, которого она, во всяком случае, заслуживала.

Спустя несколько дней после того, как начались, музыкальные упражнения в доме Лоренцов, Бетси сказала своей матери:

— Мама, я хочу вышить туфли мистеру Лоренцу. Он так добр ко мне, что мне очень хотелось бы отблагодарить его чем-нибудь за это.

— Что же, прекрасно! Вышей ему туфли, а я отдам их потом отделать. Сестры помогут тебе, и мистер Лоренц, конечно, останется доволен, — отвечала миссис Марч, которая всегда с особенным удовольствием исполняла маленькие желания Бетси, редко просившей чего-нибудь для себя.