Мама кукол

– Я тут недавно осознала, что ничего не знаю о своих предках, – и, перехватив удивленный взгляд, пояснила: – Ничего, кроме общеизвестного. Вот, например, какой была баба Тоня? Да, она была бразильской красавицей, которую привез в наши земли супруг, но какой она была? Что любила, чем увлекалась, с кем дружила? Она умерла задолго до моего рождения, я совсем ничего о ней не знаю.

Отец грустно улыбнулся и перелистнул альбом.

– Мама хоть и сменила свое экзотическое имя на славянскую «Тоню», но до конца жизни оставалась Антонией. Пела песни на португальском, обожала танцевать и гордилась заморским происхождением. Всегда мечтала вернуться однажды на родину и показать нам с Лидой и Темой статую Христа Спасителя. Увы, этому не суждено было сбыться, – он замер, рассматривая свадебное фото, на котором смуглая красавица-брюнетка держала под руку блеклого блондина. – Отец безумно ее любил, готов был все сокровища мира к ее ногам кинуть. Но отвезти обратно в Рио не смог. Хотя, скорее, не хотел. Мне кажется, он боялся, что, стоило бы ей оказаться в привычных декорациях, она тут же упорхнула бы. Вот и держал в этом городе до самой смерти, как прекрасную птицу в клетке.

– Она ведь рано умерла, ей и пятидесяти не было. Что случилось?

– Пожар, – коротко ответил отец. – Случился пожар.

– Они вместе погибли?

– Вместе. По официальной версии, ночью от огня в камине отскочил уголек. Пламя от загоревшегося ковра перекинулось на шторы, затем на мебель. Выбраться из пылающей комнаты им не удалось.

– А по неофициальной? – перед глазами Нины тут же возникло надгробие с именем «Измайлова Антонина Эдуардовна» на кладбище искупления.

– Выбраться из горящей комнаты пытался только мой отец, его обгоревшие останки нашли рядом с запертой дверью. Мама же лежала на кровати и даже не пыталась сопротивляться огню. А под обгоревшим матрасом пожарные нашли ключ от двери, – он с грустью поглядел на дочь.

– Оу, – поняла Нина. – Она его туда спрятала? Значит, пожар не был несчастным случаем?

– Как и все, что происходит в нашей семье. «Слишком много убийств и самоубийств на квадратный метр», – со вздохом напомнил он ее же слова.

– А прабабка с прадедом? Вера с Петром? Только не говори, что и они…

– Что ж, тогда промолчу.

– Там тоже несчастный случай? – с нажимом проговорила Нина.

– Нет, там неприкрытое убийство. Вера страдала от деменции, была сильно не в себе. Когда ей перевалило за пятьдесят, мы начали замечать нетипичную для нее забывчивость. С каждым годом становилось хуже. Врачи разводили руками – такое, мол, не лечится, учитесь с этим жить. Жить с этим пришлось около десяти лет, пока разум ее окончательно не померк. В итоге она зарезала мужа ножом и повесилась.

– Боже мой, это какой-то кошмар, – Нина ошарашенно наблюдала за отцом, перелистывающим толстые альбомные листы. – Какое же у нас кровожадное семейство! А дальше? Родители Петра? Андрей и…

– Акулина, – подсказал папа. – Нет, там ничего кровожадного не было. Акулина, к сожалению, умерла молодой, но ничего загадочного в ее смерти не было – огромное количество женщин в то время умирало в родах. А супруг после ее смерти прожил без малого тридцать лет, умер от туберкулеза, с которым долго, но безуспешно боролся.

– Петр и Вера, – прошептала Нина и склонилась над альбомом, со страниц которого на нее смотрели прадед с прабабкой – высокий плечистый мужчина во фраке и миловидная блондинка в полосатом платье, сшитом по моде тех времен. С виду обычная супружеская пара, но именно при них произошло то роковое событие, которое воскресило из мертвых абсолютное зло.

* * *

Значит, точка отсчета – Петр и Вера. При них город потрясло одно из самых знаменательных событий – массовый падеж измайловских скакунов.