Мастера русского стихотворного перевода. Том 2

Я был в краю, где смолкнул свет лучей,
Где воздух воет, как в час бури море,
Когда сразятся ветры средь зыбей.

Подземный вихрь, бушуя на просторе,

С толпою душ кружится в царстве мглы:
Разя, вращая, умножает горе.

Когда ж примчит к окраине скалы,

Со всех сторон тут плач, и стон, и крики,
На промысел божественный хулы.

И я узнал, что казни столь великой

Обречены плотские те слепцы,
Что разум свой затмили страстью дикой,

И как густой станицею скворцы

Летят, когда зимы приходит время,
Так буйный ветр несет во все концы,

Туда, сюда, вниз, кверху, злое племя;

Найти покой надежды все прошли,
Не облегчается страданий бремя!

И как, крича печально, журавли

Несутся в небе длинною чертою,
Так поднята тем ветром от земли

Толпа теней, и нет конца их вою.

И я спросил: «Какой ужасный грех
Казнится здесь под темнотой ночною?»

И мне учитель: «Первая из тех,

О коих ты желаешь знать, когда-то
Владычица земных наречий всех,

Так сладострастием была объята,

Что, скрыть желая срам свой от граждан,
Решилась быть потворницей разврата.

Семирамиду видишь сквозь туман:

Наследовав от Нина силу власти,
Царила там, где злобствует султан.

Другая грудь пронзила в дикой страсти,

Сихею данный позабыв обет;
С ней Клеопатра, жертва сладострастий».

Елена здесь, причина стольких бед;

Здесь тот Ахилл, воитель быстроногий,
Что был сражен любовью средь побед;

Здесь и Парис, здесь и Тристан, и много

Мне указал и нaзвал он теней,
Низвергнутых в сей мир любовью строгой.

Пока мой вождь мне исчислял царей,

И рыцарей, и дев, мне стало больно,
И обморок мрачил мне свет очей.

«Поэт, — я начал, — мысль моя невольно

Устремлена к чете, царящей там,
С которой вихрь так мчится произвольно».

И он: «Дождись, когда примчатся к нам:

Тогда моли любовью, их ведущей, —
И прилетят они к твоим мольбам».

Как скоро к нам принес их ветр ревущий,

Я поднял глас: «Не скрой своей тоски,
Чета теней, коль то велит всесущий!»

Как, на призыв желанья, голубки

Летят к гнезду на сладостное лоно,
Простерши крылья, нежны и легки,

Так, разлучась с толпою, где Дидона,

Сквозь мрак тлетворный к нам примчались вновь:
Так силен зов сердечного был стона!

«О существо, постигшее любовь!

О ты, который здесь во тьме кромешной
Увидел нас, проливших в мире кровь!

Когда б господь внимал молитве грешной,

Молили б мы послать тебе покой
За грусть о нашей скорби неутешной.

Что скажешь нам? что хочешь знать? открой:

Всё выскажем и выслушаем вскоре,
Пока замолк на время ветра вой.

Лежит страна, где я жила на гoре,

У взморья, там, где мира колыбель
Находит По со спутниками в море.

Любовь, сердец прекрасных связь и цель,

Моей красой его обворожила,
И я, лишась ее, грущу досель.

Любовь любимому любить судила

И так меня с ним страстью увлекла,
Что, видишь, я и здесь не разлюбила.

Любовь к одной нас смерти привела;

Того, кем мы убиты, ждут в Каuне!» —
Так нам одна из двух теней рекла.

Склонив чело, внимал я о причине

Мучений их, не подымал главы,
Пока мой вождь: «О чем ты мыслишь ныне?»

И, дав ответ, я продолжал: «Увы!

Как много сладких дум, какие грезы
Их низвели к мученьям сей толпы?»

И к ним потом: «Твоей судьбы угрозы

И горестный, Франческа, твой рассказ
В очах рождают состраданья слезы.

Но объясни: томлений в сладкий час

Чрез чтo и как неясные влеченьяУразуметь страсть научила вас?»

И мне она: «Нет большего мученья,

Как о поре счастливой вспоминать
В несчастии: твой вождь того же мненья.

Ты хочешь страсти первый корень знать?

Скажу, как тот, который весть печали
И говорит и должен сам рыдать.

Однажды мы, в миг счастия, читали,

Как Ланчелот в безумии любил:
Опасности быть вместе мы не знали.

Не раз в лице румянца гаснул пыл,

И взор его встречал мой взор беспечный;
Но злой роман в тот миг нас победил,

Когда прочли, как поцелуй сердечный

Был приманен улыбкою к устам,
И тот, с кем я уж не расстанусь вечно,

Затрепетав, к моим приникнул сам…

Был Галеотто автор книги гнусной!..
В тот день мы дальше не читали там!»

Так дух один сказал, меж тем так грустно

Рыдал другой, что в скорби наконец
Я обомлел от повести изустной

И пал без чувств, как падает мертвец.

1855