Метаморфозы. Новая история философии

Напомним, что Кондорсе принял «личный интерес» как основу общества и главный объект управления со стороны правительства и подталкивал «естественное богатство» Адама Смита в эгалитарном направлении. Он критиковал монополии и чрезмерную концентрацию частной собственности на землю, но не сам принцип частной собственности, безопасность которой считал источником прогресса и свободы. Кондорсе восхвалял коммерческое общество как шаг вперёд по сравнению с феодальным прошлым. Коммерческое общество было, однако, лишь переходной фазой в продвижении к подлинно эгалитарной цивилизации.

По словам Т. Р. Мальтуса, предложения Кондорсе могут показаться «очень многообещающими на бумаге, но применительно к реальной жизни они абсолютно несостоятельны». Например, он полагал, что предоставление более дешёвых кредитов бедным уравняет «праздных и небрежных» с «активными и трудолюбивыми». Но это были не более чем уточнения его основного возражения: существование фонда социального страхования устранило бы «необходимость трудиться» для обеспечения средств к существованию для увеличивающегося населения.

Стоит отметить, что у Мальтуса не было желания защищать существующее огромное имущественное неравенство как необходимое или полезное для общества. Он лишь хотел доказать необходимость класса собственников и класса рабочих. Другими словами, он не был готов защищать традиционные и иерархические формы неравенства, как это делал Э. Бёрк, но был счастлив защищать новую форму неравенства, связанную с коммерческим обществом, и действительно подвести под неё «божественный» фундамент. Как И. Ньютон подчинил «механизм Природы» действию единого и универсального закона, точно так же и моральная сфера подчинялась Т. Р. Мальтусом действию единого принципа – принципа народонаселения. Впрочем, этот мальтузианский принцип лучше объяснял и до сих пор объясняет прошлое, а не будущее, и почти всегда ошибочно принимает симптом за причину, ведь именно бедность порождает большие семьи, а не большие семьи порождают бедность. Вот почему среди экономистов нередко прямо используется термин – «Мальтузианская модель доиндустриальной экономики». Эту ориентированность исключительно в прошлое и почти полную бесполезность в плане предсказания и прогнозирования будущего у мальтузианства заимствовала дарвиновская теория эволюции. Кроме того, земля была необходимым фактором во всех формах материального производства, что нелегко распознать в условиях сегодняшней пост-индустриальной экономики.

Успех Мальтуса во многом объясняется тем, что он знал, как завоевать положение среди влиятельных людей своего времени. Ошибочность его теории о народонаселении заключалась в том, что он связал рождаемость с запасами продовольствия, хотя это не так. На протяжении XVIII–XIX веков население Британии увеличивалось, но этот рост был связан не с увеличением рождаемости, а с падением коэффициента смертности. Коэффициент плодовитости понижался, но население всё равно увеличивалось за счёт того, что коэффициент смертности уменьшался быстрее, чем коэффициент плодовитости, и выживало больше детей, чем прежде. Запасы продовольствия не имели ко всему этому никакого отношения. Но идея Мальтуса понравилась тем, кто находились у власти, и он воспользовался этим. Он сделал головокружительную карьеру. В 1805 году колледж Ост-Индской компании сделал Мальтуса профессором истории и политэкономии. Он стал своего рода епископом от науки.

Мальтус не стал пользовался новыми достижениями математики, но придерживался древнегреческих математических методов, а именно стремился составить пропорцию. Он применял математику и числа не для счёта, а для убеждения, введения в замешательство, растерянность или запугивания. Расчёты Мальтуса не были точными, и он не особо учитывал полученные им результаты, ведь на первом месте для него стоял его довод, и он подкреплял его любыми цифрами, лишь бы придать ему правдоподобие и убедительность.

Великая французская революция изменила установки британских государственных деятелей. Они отбросили в сторону аристократические упования XVIII столетия на то, что разум может сочетаться с чувствами и что вместе они будут положены в основу реформ, которые пойдут на пользу обществу в целом. Мальтус и его поколение, от имени которого он и выступал, отбросили любое сострадание и милосердие. Математика была иллюстрацией всего этого. Математика здесь использовалась исключительно с целью завуалировать доводы в пользу неисповедимости путей Господа. Сострадание ведёт к катастрофе – это подтверждалось математическими выкладками. Британские политики понимали такие доводы; Мальтусу удавалось убеждать их, главным образом, потому что они хотели, чтобы их убедили.

Великий обман мифа о «промышленной революции»