Межзвездный скиталец

There is such a thing as anaesthesia of pain, engendered by pain too exquisite to be borne.	Есть такая вещь как анестезия, вызванная болью, слишком чудовищною, чтобы ее можно было сносить.
And I have known that anaesthesia.	Мне суждено было познать такую анестезию!
By evening I was able to crawl about my cell, but not yet could I stand up.	К вечеру я мог уже ползать по своей камере, но еще не в силах был встать на ноги.
I drank much water, and cleansed myself as well as I could; but not until next day could I bring myself to eat, and then only by deliberate force of my will.	Я выпил много воды; но только на следующий день я мог заставить себя поесть, и то исключительным напряжением воли.
The program me, as given me by Warden Atherton, was that I was to rest up and recuperate for a few days, and then, if in the meantime I had not confessed to the hiding-place of the dynamite, I should be given another ten days in the jacket.	Программа, начертанная для меня смотрителем Этертоном, заключалась в том, что мне дадут отдохнуть и восстановить силы в течение нескольких дней, а затем, если я не признаюсь, где спрятан динамит, опять зашнуруют на десять суток в"пеленки".
"Sorry to cause you so much trouble, Warden," I had said in reply. "It's a pity I don't die in the jacket and so put you out of your misery."	-- Мне жаль, что я причиняю вам столько беспокойства, смотритель, -- ответил я ему. -Жаль, что я не умер в куртке и тем самым не избавил вас от хлопот.
At this time I doubt that I weighed an ounce over ninety pounds.	Не думаю, чтобы в ту пору я весил хоть унцией больше девяноста фунтов.
Yet, two years before, when the doors of San Quentin first closed on me, I had weighed one hundred and sixty-five pounds.	Между тем за два года до этого, когда ворота Сан-Квэнтина впервые захлопнулись за мною, я весил сто шестьдесят пять фунтов.
It seems incredible that there was another ounce I could part with and still live.	Казалось невероятным, чтобы я мог потерять еще одну унцию весу -- и остаться в живых!
Yet in the months that followed, ounce by ounce I was reduced until I know I must have weighed nearer eighty than ninety pounds.	А между тем в последовавшие месяцы я терял в весе унцию за унцией, так что вес мой стал ближе к восьмидесяти фунтам, чем к девяноста.
I do know, after I managed my escape from solitary and struck the guard Thurston on the nose, that before they took me to San Rafael for trial, while I was being cleaned and shaved I weighed eighty-nine pounds.	Я знаю, что когда мне впоследствии удалось вырваться из одиночки и трахнуть по носу сторожа Серстона, я весил восемьдесят фунтов; это было перед тем, как меня отвели в СанРафаэль на суд, предварительно почистив и выбрив.
There are those who wonder how men grow hard.	Некоторые удивляются, как люди могут ожесточаться душою.
Warden Atherton was a hard man.	Смотритель Этертон был жестокий человек.
He made me hard, and my very hardness reacted on him and made him harder.	Он ожесточал меня, а мое ожесточение действовало на него и ожесточало его еще больше.
And yet he never succeeded in killing me.	И все же ему не удалось умертвить меня.
It required the state law of California, a hanging judge, and an unpardoning governor to send me to the scaffold for striking a prison guard with my fist.	Понадобились законы штата Калифорнии, судья-вешатель и беспощадный губернатор, чтобы послать меня на виселицу за то, что я ударил кулаком тюремного сторожа.