Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Сидел на иве ворон
И перьями сверкал,
А пахарь шел за плугом
И громко распевал:
«Свежа, как розовый бутон,
Молочница моя,
Я по уши в нее влюблен,
А дéвица – в меня!»
    Так пел крестьянин на ходу,
    Ведя по пашне борозду.

«Не нужно мне палат златых,

Богатства в сундуках,
Люблю молочницу мою
С румянцем на щеках.
Когда она доить коров
Шагает по росе,
Она, как Феба, хороша
В простой своей красе!»
    Так пахарь пел, и все вокруг
    Звенело песней – лес и луг.

«Моя любовь резва, юна,

Жизнь за нее отдам,
В холщовом платьице она
Не хуже модных дам.
Нежна, как лилия в лугу,
Как в гнездышке птенец…»
Встряхнулся ворон на суку
И каркнул: «Молодец!»
    Так пахарь на ходу слагал
    Свой деревенский мадригал.

Наш ворон тоже был влюблен

И, чувствами объят,
Старался тоже сверху он
Прокаркать что-то в лад.
А пахарь шел и глотку драл
И нажимал на плуг,
И громким эхом отвечал
Ему весь мир вокруг:
    «Люблю молочницу мою
    И во всю мочь ее пою!»

Видение

Я к небесам утратил пыл,
От похотей земных устал,
Я сон прекрасный возлюбил —
И Ад против меня восстал.

Ценой утраченных отрад

Стяжал я вдохновенья дар
И, радости бессмертной бард,
Возжег в душе небесный жар.

Любимую я потерял,

В ней было все мое добро;
Но я у солнца луч украл
И превратил его в перо.

Я жизнь и славу пережил,

Преодолел земную глушь
И дух свой вольный приобщил
К бессмертному созвездью душ.

Приглашение в вечность

Пойдешь ли, милая, со мной —
о девушка, пойдешь ли ты
в туман и холод ледяной,
в ущелья мглы и темноты —
туда, где не видать ни зги,
где в никуда ведут шаги
и ни звезды во мгле ночной, —
пойдешь ли, милая, со мной?

Где вал восстанет выше скал,

и в прах осядет горный кряж,
и превратится пик в провал,
и мир исчезнет, как мираж, —
не испугаешься ли тьмы,
где будем мы – уже не мы,
где нет ни рук, ни губ, ни глаз,
где братья не узнают нас?

Пойдешь ли, милая, со мной

в ту смерть, несходную с земной,
где станем вместе ты и я
жить без имен и бытия —
жить вечно – и ничем не быть,
лишь зыбкими тенями плыть
в пустой бездонности небес —
другим теням наперерез?

Готова ли ты жить, скажи,

в таком краю, где нет межи
меж настоящим и былым,
где мертвые равны живым?
Тогда ступай вослед за мной
глухой стезей в туман ночной.
Не бойся пугал тишины —
мы с вечностью обручены.

Я есмь