Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Сознанье цепенеет, и в груди —
Боль жгучая, как будто я испил
Цикуты – и поникнул в забытьи,
И в струях Леты душу ознобил.
Но нет, не зависть низкая во мне —
Я слишком счастлив счастием твоим,
Вечерних рощ таинственный Орфей!
        В певучей глубине
Ветвей сплетенных и густых теней
Ты славишь лето горлом золотым!

Глоток вина – и улечу с тобой! —

Вина, в котором солнца терпкий вкус,
Веселья загорелого настой
И пляски юных Провансальских муз!
О кубок в ожерелье пузырьков,
Мерцающий, как южный небосвод!
О Иппокрены огненной струя,
        Что обжигает рот!
Один глоток – и мир оставлю я,
Исчезну в темноте между стволов.

Исчезну, растворюсь в лесной глуши

И позабуду в благодатной мгле
Усталость, скорбь, напрасный жар души —
Все, что томит живущих на земле,
Где пожинает смерть посев людской
И даже юным не дает пощады,
Где думать – значит взоры отравлять
        Свинцовою тоской,
Где красоте – всего лишь миг сиять,
Любви, родившись, гибнуть без отрады.

Прочь, прочь отсюда! Я умчусь с тобой —

Не Бахусом влеком в тупую тьму —
Но на крылах Поэзии самой,
Наперекор строптивому уму!
Уже мы вместе, рядом! Ночь нежна,
Покорно все владычице Луне,
И звезд лучистые глаза светлы,
        И веет вышина
Прохладным блеском, тающим на дне
Тропинок мшистых и зеленой мглы.

Не вижу я, какие льнут цветы

К моим ногам и по лицу скользят,
Но среди волн душистой темноты
Угадываю каждый аромат —
Боярышника, яблони лесной,
Шуршащих папоротников, орляка,
Фиалок, отдохнувших от жары,
        И медлящей пока
Инфанты майской, розы молодой,
Жужжащей кельи летней мошкары.

Вот здесь, впотьмах, о смерти я мечтал,

С ней, безмятежной, я хотел уснуть,
И звал, и нежные слова шептал,
Ночным ознобом наполняя грудь.
Ужели не блаженство – умереть,
Без муки ускользнуть из бытия,
Пока над миром льется голос твой…
        Ты будешь так же петь
Свой реквием торжественный, а я —
Я стану ком земли глухонемой.

Мне – смерть, тебе – бессмертье суждено!

Не поглотили алчные века
Твой чистый голос, что звучал равно
Для императора и бедняка.
Быть может, та же песня в старину
Мирить умела Руфь с ее тоской,
Привязывая к чуждому жнивью;
        Будила тишину
Волшебных окон, над скалой морской,
В забытом, очарованном краю.

Забытом!.. Словно стон колоколов,

Тот звук зовет меня в обратный путь.
Прощай! Фантазия, в конце концов,
Навечно нас не может обмануть.
Прощай, прощай! Печальный твой напев
Уходит за поля… через листву
Опушек дальних… вот и скрылся он.
        Холмы перелетев…
Мечтал я – или грезил наяву?
Проснулся – или это снова сон?

Ода Меланхолии